Возвращение в ад

Александр Аверьянович Гольцман был переполнен злобой. Не просто ненавистью к кому-то конкретно или по поводу чего-то. Нет, он ненавидел этот мир вообще. Он ненавидел свою работу, по большей степени никому не нужную и уже по этому – малоинтересную. Своего начальника, которого Александр Аверьянович считал идиотом, потому что тот загружал его работой ради самой работы, а не ради результата.
Ненавидел свою зарплату, которую считал копеечной. Особое раздражение также вызывало правительство, его политика и главенствующая партия. Личными врагами считались москвичи и автолюбители. Москвичи, потому что были наглыми и самодовольными снобами, а автолюбители, потому что все поголовно не умели парковаться и ставили свои машины исключительно на газоны и поперек дороги к дому, где жил Гольцман.
Вот и сейчас, возвращаясь домой с опостылевшей работы, где он работал младшим программистом по разрабатыванию программного обеспечения к дорогостоящим приборам, Александр Аверьянович тихо материл очередного автомобилиста, поставившего свою машину на газон. Его не смущало, что на улице зима и все газоны промерзли и занесены снегом.
– А еще мы боремся за озеленение районов, – с ненавистью ворчал он, обходя Toyota Corolla. Перед подъездом своего дома Александр Аверьянович традиционно задумался, пойти ему домой напрямую, или зайти в магазин. Здравый смысл, как ему казалось, опять посоветовал не торопиться с возвращением. Дома ждали жена и сын-оболтус. Подумав о них, вспомнив, что жена опять будет нудить по поводу обещания повесить, наконец, вешалку и ноги сами понесли в придворовый магазинчик. Нет, вешалку Александр Аверьянович повесить собирался, но не в этот раз. Может быть в ближайшие выходные. И его не смущало то, что так он сам себе обещал уже три месяца. Да и вообще, висят же пальто и куртки на гвоздике, и ничего. Не может жена понять, что не в вешалках счастье.
В магазине продавец кивнула Александру Аверьяновичу, как старому знакомому и привычно потянулось на витрину за «чекушкой».
– Мне, пожалуйста, пиво, – остановил её Александр Аверьянович.
– Пиво?- продавец удивленно приподняла бровь.
– Пиво, – твердо повторил Александр Аверьянович. Потом помялся минуту, вспомнил прошедший день на работе и тоскливо прошептал, – и «чекушку».

– Как прошел день? – жена Елизавета задала дежурный вопрос и привычно ушла на кухню продолжать возиться с ужином, и, не слушать, как муж произносит свой традиционный десятиминутный монолог о том, как прошел день. Она уже миллион раз слышала, что мужу приходится работать на работе с редкими козлами, что сосед опять поставил свою машину поперек дороги и уже давно пора проколоть ему шины, что правительство в конец обнаглело, повысив цены на сигареты и т. п. Елизавета Григорьевна работала учителем литературы в школе. Она уже давно смирилась с ненормативной лексикой мужа, которую он обильно вставлял в каждую фразу своего монолога. Но её тонкая душевная организация, воспитанная классикой русской литературы, все еще продолжала вздрагивать от особо цветистых оборотов. Хорошо еще, что их сынуля Костик не пошел по стопам своего родителя и больше прислушивался к мнению мамы, Пушкина и Жюль Верна. На самом деле Костик больше прислушивался к мнению интернета, но маме про это было знать не обязательно.
Александр Аверьянович высказывался по-привычке. Его ничуть не задевало отсутствие слушателей. Родившись в семье рабочего и крестьянки, он еще с детства привык к тому, что родители не обращали на него внимание. Папа предпочитал общение с пол-литрой общению с сыном, а мама слишком часто находилось на работе.
Поужинав и проторчав пару часов перед телевизором, Александр Аверьянович почувствовал, что сегодня его злоба не исчезла, растворившись в алкоголе и дурмане телесериалов. Виновато ли было в этом его взвинченное настроение, или начавшийся ежевечерний блок новостей с постоянными катастрофами, убийствами и последствиями уже второе полугодие агонизирующего экономического кризиса. Александр Аверьянович раздраженно выключил телевизор и ушел в свою спальню. Он с женой уже давно спали раздельно. Начало этому много лет назад положил взрослеющий сын, который привык сидеть допоздна, так, что родители засыпали гораздо раньше, чем он. Не поспособствовал развитию интимной жизни и переезд к ним горячо любимой тещи. К счастью для Александра Аверьяновича теща уже два года, как проживала в отдельных апартаментах на глубине двух метров. Но дело уже было сделано, и интимная жизнь перешла в категорию «Секс коридорный». Согласно теории Романа Трахтенберга, эта стадия заключалась в том, что супруги утром выходят каждый из своей спальни в коридор, и говорят друг другу «fuck you!». До последнего дело не дошло, но по утрам Александр Аверьянович действительно встречал свою жену только в коридоре.
В спальне он для начала проверил, не осталось ли где в заначке немного горячительного. Спиртного не было и настроение Александра Аверьяновича испортилось еще больше, хотя казалось, что больше уже невозможно. Александр Аверьянович сел на свой диванчик и тупо уставился в стену. Перед мысленным взором проходили все обиды и унижения сегодняшнего дня. Машина соседа, припаркованная на газоне. Опоздание на пять минут на работу из-за того, что троллейбус простоял в пробке. Сколько раз зарекался ездить на троллейбусах, но, увы и ах. Выговор за опоздание от кассирши, ревностной поборницы соблюдения трудового законодательства. Нет, конечно, она тоже могла опоздать, просто высказать ей за опоздание было некому.
– Согласно приказу директора, вы должны прибыть на работу в восемь – тридцать. Трудовой коллектив не должен вас ожидать, – в ушах Александра Аверьяновича звучал её пронзительный, скрипучий голос.
– И городской транспорт должен ходить по приказу и расписанию вашего директора? – Александр Аверьянович высказал стенке то, о чем благоразумно промолчал на работе. Ссориться с кассиршей было в высшей степени неблагоразумно. Иначе из мести она могла и придержать выплату зарплаты на неопределенное время. Да и получать оставшуюся часть жизни свои копейки именно ими, никак не хотелось.
Вспомнилось хихиканье секретарши, ухмылки сослуживцев. Мерзкий обед в столовой, где на выдаваемые талоны можно было взять только завядший салат и кашу, явно приготовленную с использованием автола или лигроина, ну уж никак не сливочного масла. Можно было взять и нормальную еду, но два-три таких обеда истощали месячный запас талонов, а значит, пришлось бы тратить деньги, которых и так ни на что не хватало.
После работы вновь был переполненный транспорт, холодный ветер, пронизывающий до костей, машина соседа, припаркованная на газоне. Дома нудное ворчание жены, обидное игнорирование сына, который давно перестал замечать своего родителя, вопли телевизора, о том что «мы строим город любви» в перерывах между выстрелами, мордобоем и увещеваниями купить новую Toyota всего за 45 зарплат Александра Аверьяновича.
– За что мне это, господи? – прошептал Александр Аверьянович, и вдруг упал на колени перед диванчиком, – ненавижу! Что угодно отдам, чтобы посмотреть, как вы все сдохнете! Посидев на коленях и немного успокоившись, Александр Аверьянович прошептал: «Хоть бы умер какой олигарх и оставил мне все деньги». Эта мысль несколько улучшила настроение, и Александр Аверьянович решил, что пора уже лечь спать.
Он поднялся с колен и стал готовиться ко сну. Разделся. Сходил в ванную. Заглянул в спальню жены. Вздохнул и пошел прочь, посмотрев на Костика, который с головой погрузился в компьютерную спецоперацию полиции по уничтожению террористов. Выключив свет в спальне, Александр Аверьянович лег спать, но вдруг почувствовал, что ему душно. Чудился запах … перегара? Вздохнув, Александр Аверьянович поднялся с дивана и потянулся к форточке.
– Я так и знал, что опять попаду к атеисту, – ворчливый голос просто пригвоздил Александра Аверьяновича к месту, – вызывают, брызжут слюной во все стороны, а потом как ни в чем не бывало, ложатся спать. Александр Аверьянович медленно обернулся. В кресле, стоящем в углу спальни, вольготно развалился толстенький лысый человечек, одетый в черный костюм – тройку на голое тело и шикарные черные лакированные ботинки на высоком каблуке. Его глаза насмешливо изучали Александра Аверьяновича.
– Я говорю, уважаемый, оформляем ложный вызов, или будем все-таки заказ делать? – поинтересовался толстячок. Он закинул ногу за ногу, и на Александра Аверьяновича вновь отчетливо пахнуло запахом … как от перегара.
– Как вы сюда попали?- наконец спросил Александр Аверьянович. На самом деле хотелось сказать не это, но других слов пока не находилось.
– Через окно, – ехидно ответил толстячок и растянул губы в усмешке, обнажая кончики клыков.
Александр Аверьянович автоматически взглянул в окно со своего двенадцатого этажа. Утихшая внутри злоба вновь начала закипать.
– Я хочу знать, чёрт возьми, кто вы такой и что вы здесь делаете?
– Отвечаю по пунктам, – незнакомец поудобней устроился в кресле, – я тот, кого вы вызывали, взять сам себя я не могу, и я сижу в кресле и жду, когда вы перестанете валять дурака и перейдете к делу.
Александр Аверьянович ошарашено плюхнулся обратно на диван:
– Вы – чёрт?
Незнакомец насмешливо кивнул и приподнял воображаемую шляпу:
– Разрешите представиться: Рубинштейн Лазарь Моисеевич.
У Александр Аверьянович вновь отвалилась челюсть.
– Вы … вы… вы е…
– Не говорите ерунды, на самом деле. Я – Азгард, младший сын Асмодея Шестого, Принца Тьмы. Теперь вам легче?
Александр Аверьянович судорожно кивнул. Мучительно хотелось выпить. Он потянулся, было к стакану на придиванном столике, но вовремя вспомнил, что выпить было нечего.
– Ну что вы, какие пустяки, – Азгард Асмодеевич взмахнул рукой и достал из воздуха плоскую фляжку, – прошу вас. Надеюсь, это поможет вам прийти в себя и продемонстрирует мои скромные возможности.
Александр Аверьянович взял фляжку, отвернул крышку и сделал глоток. По горлу прокатился огонь чистого спирта. Александр Аверьянович задохнулся и укоризненно посмотрел на чёрта.
– О, прошу прощения, мне показалось, вы хотите покрепче, – толстяк щелкнул пальцами, и на столике появилось блюдечко с соленым огурчиком. Александр Аверьянович схватил огурец и разом откусил половину. Начал медленно жевать. Дыхание восстанавливалось. Мысли тоже принимали более отчетливую форму.
– Итак, надо полагать, вы пришли предложить мне сделку: исполнение моего желания, в обмен на мою душу.
– Не совсем так, – Азгард Асмодеевич достал пергаментный свиток из внутреннего кармана пиджака и развернул его.
– Желание я, разумеется, исполню. Но оно будет выражаться в денежном эквиваленте. Видите ли, – Азгард взмахом руки остановил возражения собеседника, – в конечном счете, всё в этом мире покупается и продаётся. Так что всё упирается в деньги. Поэтому мы все желания людей сводим к денежному эквиваленту. Хотите вернуть молодость? Мы оплатим вам Spa-салоны и салоны красоты. Хотите здоровье? Лечение и профилактории за наш счет. Идея, я думаю, понятна?
Александр Аверьянович молча кивнул.
– И с душой не все так просто. Конечно, после смерти вы попадете в ад. Но срок пребывания в аду будет пропорционален вашему желанию.
– Вы хотите сказать, что души грешников проводят в аду не оставшуюся вечность? – Александр Аверьянович недоверчиво взглянул на чёрта.
– Да полноте вам, – Азгард взмахнул двумя руками сразу, – даже преисподняя имеет конечные размеры и не может принять больше определенного количества грешников. К тому же любая вина со временем искупается муками. Мы – ассенизаторы рая, его чистилище. Помогаем отчистить от грехов души людей.
Азгард выпрямился в кресле от чувства долга и значимости момента, но увидел ироническую ухмылку собеседника, и снова обмяк.
– Ну, так как, желание будем загадывать?
Александр Аверьянович решительно кивнул головой:
– Будем!

Прошло много лет. Александр Аверьянович лежал в своей постели. Несмотря на выполненные много лет назад все пожелания, он не чувствовал удовлетворения. Он давно забыл, как радоваться жизни, а злоба стала постоянным спутником. Переросла в постоянную тяжесть, давящую на грудь, как грудная жаба. Он подумал о жене, сидящей тихонько за стенкой, о своем сыне, давно уже ставшим чужим человеком. Сын вырос и постарался побыстрей жениться и переехать жить в квартиру жены и её родителей.
– Надеюсь, у вас не может быть претензий к нашей конторе?
Знакомый, но уже основательно позабытый голос вывел Александра Аверьяновича из дремотного состояния.
– А, это вы. Не помню вашего имени.
– Азгард, средний сын Асмодея Шестого.
– Мне помнится, вы были младшим
– Все меняется, всему приходит свое время. Старшие сыновья уходят на повышения, младшие становятся средними. Кстати, о времени. Вам пора.
Так что, надеюсь, вам не на что жаловаться по поводу нашего договора?
– Наш договор был выгоден больше вам
– Конечно, уважаемый Александр Аверьянович, конечно. А иначе бы я не был чёртом. Но если серьезных разногласий нет, то я пришел сопроводить вашу душу в преисподнюю, согласно договору.
Александр Аверьянович взглянул на чёрта, затем в последний раз тоскливо обвел взглядом комнату. Что его держало здесь? Еще несколько лет равнодушия людей, включая и близких? Еще несколько лет бесконечного раздражения и ненависти? Деньги давно закончились, так и не принеся счастья и не создав в душе покой и умиротворения. Может быть, смерть сможет дать это? Ах, да, ад. Чтож, хуже уже не будет. Александр Аверьянович приподнялся над подушкой и кивнул чёрту. Азгард Асмодеевич щелкнул пальцами и интенсивная сжимающе-давящая боль за грудиной в области сердца, опрокинула Александра Аверьяновича обратно на подушку. Кожа побледнела, прошиб холодный пот, и сознание милосердно покинуло Александра Аверьяновича.
Очнувшись, Александр Аверьянович испытал необыкновенную легкость. Нигде ничего не болело. Исчезли злость и раздражение. Исчезло все плохое, что тяготило и снедало душу. Александр Аверьянович потянулся и легко соскочил с постели.
– Что все это зна … – начал он свой вопрос к Азгарду Асмодеевичу. Не дав договорить, тот приложил палец к губам, а затем указал им за спину Александра Аверьяновича. Обернувшись, Александр Аверьянович увидел себя, лежащим на кровати.
– Я …. Умер??
– Конечно. И теперь вам ничто не мешает исполнить свою часть договора. Ад ждет вас. Чтож, приятно было иметь с вами дело. Не прощаюсь надолго, надеюсь, еще увидимся.
Азгард Асмодеевич встал, одернул полы своего пиджака, поклонился, слегка щелкнув каблуками. Потом вдруг смешно выпятил губы и дунул прямо на Александра Аверьяновича. Того подхватило этим вихрем и понесло, прямо через стену, наружу. Его закружило, завертело и понесло по темным ночным улицам. Пространство стало стремительно раздвигаться, а и без того полумрачный свет – темнеть. Предметы потеряли свои очертания, но Александр Аверьянович успел заметить, что его несет в какой-то узкий черный провал. Затем тьма поглотила его полностью. Боль пронзила насквозь, и Александр Аверьянович закричал …

– Поздравляю Вас, мамаша, у Вас мальчик. Ничего, что всего килограмма два, жить будет. Имя ему уже выбрали? Саша? Чудесное имя. Чтож, мамаша, собирайтесь в роддом. Мы все-таки вас обследуем. А за это время ваши родные наведут здесь порядок. А то у вас бардак…