Сердце леса
Стояла прозрачная, уже прохладная осень. Я выбрался за грибами, наконец-то, в чистый, тихий лес, существующий в своем, свободном от работы, метро и пробок мире. Надо сказать, природу я душевно люблю и понимаю, что неудивительно – родом я из небольшого уральского городка, окруженного многокилометровыми площадями леса.
Можно даже сказать, что я присутствовал при том, как город только отвоевывал у леса территорию – когда мы туда переехали, из цивилизации было пара улиц, школа и магазин, а три метра отойдешь… и пожалуйста тебе – тут черника, там лисички, а вот на этой полянке – сатанинский гриб, не трогай его, он ядовитый жутко, похож на белый, а на срезе синеет. В общем, в лесах все детство и прошло, отсюда замечательная способность ориентироваться и знание всего, что и кого в лесу можно есть, трогать и опасаться.
Итак, я шел, собирая по пути отличные крепкие опята и сыроежки. Листья пружинили под ногами, где-то неустанно что-то трещало и ломалось, шуршало и ухало. Лес жил своей, гармоничной и древней жизнью. Постепенно менялась местность вокруг – здоровый лес сменялся буреломом. Я постоянно пробирался сковозь поваленные, сломанные, мертвые деревья, было заметно, что нога человека до меня тут если и ступала, то давненько.
Сейчас, оглядываясь назад, могу одно сказать – как клещами тянуло. Здоровый, трезвый человек, я упрямо шел в самую непролазную чащу леса, где, естественно, ни о каких грибах уже и речи нет, и при этом абсолютно не чувствовал, что делаю что-то не так. Иду и иду себе, только отмечаю – да, бурелом, да, деревья болеют тут… А сам иду, не думая, куда и зачем.
Потянуло сыростью, чаща закончилась, началось болото. Деревца стояли горбатые, полугнилые, пахло затхлостью и землей. Я шел, вначале по кочкам, потом кочки кончились, и я пошел дальше по вязкой жиже, по щиколотку уже в грязной воде. Были ли в моей голове тогда хоть какие-то мысли? Не знаю. Не думаю.
Метрах в десяти от меня, еще глубже в болоте, стояла старушка. Обыкновенная такая старушка, юбка серая да кофта белая, в платочке. Лицо бледное, печальное, стоит, машет рукой, уходи, мол… И тут мне как пощечину дали. Что я тут делаю, посреди болота с мокрыми ногами, кто эта старушка и откуда взялась она на болоте, где до ближайшего жилья километров тридцать? В голове миллион вопросов и мыслей, но одна самая четкая – рвать, рвать отсюда, да побыстрее!
Я шел обратно долго, пробираясь через жуткие дебри, проклиная все на свете и больше всего себя за то, что будучи в здравом уме, заперся в такую глушь, да еще и в болото лез. Вокруг гудело, трещало и хлопало, кто был хоть раз в непролазной чаще в сумерках, поймет это незабываемое ощущение. Лес в глубине, своем сердце враждебен, в нем есть что-то чуждое человеческой природе, неправильное с точки зрения разума, поэтому без крайней необходимости нормальные люди испокон веков туда не суются.
И я не совался, а все-таки попал и насилу выбрался. Вышел в трех километрах от машины, что для меня совсем ненормально – я выхожу всегда точно. Болел потом неделю – продрог видать на том болоте. Жена сказала, что это леший меня в чащу завел, хотел к себе забрать. А старушка – не знаю. Даже предположений нет. Но спасибо ей!
