Я люблю тебя, милый…

Виолетта сидела на газоне в пустынном сквере. Рваные джинсы с абстрактной вышивкой на правом бедре, татуировка Анкх на шее, тёмные очки… Солнце в небесах, даже после полудня норовившее превратить окружающих в негров, щедро дарило свои лучи. Но в душе Виолетты царила совсем иная погода. В мыслях она снова пряталась в чёрном замке своей печали. Воображение (а может быть это была память прошлых жизней?) рисовало всегда одну и ту же картину. Она, одетая в фиолетовый шёлк и чёрные кружева, спускается по лестнице. Длинный шлейф, словно хвост рептилии, тихо шурша, ползёт за ней по ступеням. Иссиня-чёрные волосы, уложенные в немыслимой причёске, как выстрел навылет, пронзает белая прядь. Аквамарины, оправленные в серебро, приятно холодят шею. Звук шагов тонет в мягком кроваво-красном ковре. Она выходит на балкон без перил, как на площадку для взлёта и протягивает руку вперёд, вдаль. Туда, где в тёмном клубящемся мареве изрыгают лаву вулканы…
– Здарова! – голос Майи вырвал её из чёрного замка снова на солнечный свет.
Подруга, как обычно, светилась весельем, словно сверхновая звезда.
– Здоровей видали! – мрачно усмехнулась Виолетта.
– Посмотри какая погода, Вио!!! – обняла её Майя. – Пойдём, устроим девичник под девизом: все мужики козлы – один уходит, встречу другого! “Другого козла” – пронеслось в голове у Виолетты. Она усмехнулась и потащилась в кафе с неугомонной подругой. Майя много и возбуждённо говорила. Иногда Виолетте хотелось заклеить её маленький ротик скотчем и посидеть в тишине, но она просто всё дальше уходила в свой замок.
Мартини Rosso, словно вторая кровь, разливался по жилам, окутывая налётом эйфории. Как в старые времена… Виолетте всё больше казалось, что эти мысли не просто бред сумасшедшей студентки, а память, которая вот-вот подскажет ей правильный путь. Она словно слепая, медленно обретающая зрение, шла по грани острия, но туман над дорогой вот-вот должен был рассеяться.
Эд встречался с другой. Казалось, так было всегда. Даже в той прошлой жизни, когда он носил брошь в форме ящерицы с изумрудами вместо глаз, украшавшую жабо на его рубашке. Что он нашёл в этой пошлой девице? Может быть, она околдовала его? Не иначе.
Виолетта страшно изводилась, когда видела их совместные фото, которые соперница в неописуемом количестве выкладывала в интернет, чтобы досадить ей, но не подавала вида. Не в её правилах было бежать за уходящим кораблём и возносить мольбы о возвращении. Никогда не бывать такому. Никогда! Но были бессонные ночи, подушки, мокрые от слёз, самоедство вперемешку с аутотренингом. Об этом никто не догадывался, даже родная мать. Ведь мрачность и задумчивость были присущи Виолетте с детства. Она давно научилась отгораживаться от всех, уходя в свой замок. Там она часами могла созерцать, как трепещут языки пламени в старом камине, как тусклый свет причудливо меняет свой лик, просачиваясь сквозь разноцветные витражи в стрельчатых арках окон. Там…
Виолетта машинально чмокнула подругу в щёку и отправилась домой. Было уже поздно. Родители даже не заметили её прихода. Впрочем, как и всегда. Она открыла занавески, впуская в комнату мягкий лунный свет. Луна была такой же, как та, что висела над замком и это создавало впечатление перехода, слияния реальностей. С мыслью об этом Виолетта заснула.
Она снова спускалась по лестнице, только теперь платье на ней было из чёрного бархата с красным атласным корсетом. Пламя свечи, которую она держала в руке, выхватывало из темноты обрывки орнаментов и лепнины на стенах, резные замысловатости дубовых дверей. Она спустилась так низко, как никогда ранее. В подвал, в тёмные казематы, где когда-то наверное держали пленников. И ни одного всплеска страха не было в озере её души. В комнате, куда она вошла, стоял хрустальный саркофаг. Хотелось заглянуть внутрь, но в этот момент роза, которую она всё время держала в другой руке, больно уколола палец острыми шипами. В свете свечи Виолетта увидела алые капли крови, вытекающей из пульсирующей болью раны и проснулась.
Луна по-прежнему светила с небес, заливая своим светом всё вокруг так, что даже обычный письменный стол казался призрачным атрибутом некой мистерии. Виолетта встала и подошла к нему. Там в тайнике лежало фото Эда с той тварью, что отняла его у неё.
– Ты только мой! – исступлённо прошептала Виолетта. Отрезая ножницами изображение соперницы. Она зажгла свечу (прямо как там, во сне!) И наблюдала, как медленно выгорает лицо этой рыжей девицы, руки, так жадно обнимавшие Эда:
– Гори! Сгори дотла! – Она скомкала пепел в руке и вышла на балкон.
В эту ночь реальность была такой хрупкой! Ещё шаг и она снова будет там, на площадке для взлёта, с которой видны вулканы вдали. Зрение, словно играя с ней злую шутку, открывало ей край того мира, где стоял чёрный замок.
– Да развеется пепел твой в туманах обоих миров! Чтобы никто и никогда больше не вспомнил о тебе! – сказала Виолетта, не зная, откуда берутся эти слова и протянула руку вперёд, вдаль. Ветер, который, казалось, налетел с тех самых пышущих жаром гор, подхватил пепел с её ладони и, превратив его в серое облако, унёс прочь.
Фотографию Эда она положила в россыпь кубиков льда в морозильной камере:
– Да охладеешь ты к ней, как этот лёд!
Утром Виолетта проснулась поздно, с головной болью и прогуляла первую пару. Дорога в университет была полна тайных мыслей, которые роились в голове девушки, как стая чёрных мотыльков.
– Ты уже знаешь? – Майя догнала её у лекционной аудитории. Глаза вечно неунывающей подруги были заплаканы.
– Что случилось? – спросила Виолетта.
– Страшная вещь! Лена сгорела вчера ночью. Нелепая случайность! У них с Эдом был интимный ужин, её волосы вспыхнули от свечи на столе. Он ничего не успел сделать. Всё было так быстро. Похороны завтра. – затараторила Майя. “Ну, вот и всё…” – устало подумала Виолетта.
– Где Эд? – спросила она.
– Он дома. Вио, ты куда? – крикнула Майя.
Но Виолетта уже не слышала ничего. Казалось, прошла вечность, пока она ехала на такси к дому, где жил Эд, забыв про лифт, как на крыльях, взлетела на пятый этаж и постучала в дверь его квартиры. Та неприветливо скрипнула в ответ: была не заперта. Виолетта вошла в комнату Эда и вскрикнула. Он лежал на полу, холодный как лёд. Остекленевший взгляд его тупо смотрел в потолок.
– Нет! Нет! – зарыдала Виолетта. – Я не хотела! Всё должно быть не так!!!
За окном потемнело, как ночью. Виолетта подошла ближе, чтобы взглянуть, что случилось и увидела, как иная реальность, раздирая в клочья жизнь этого мира, пробирается внутрь…
Чёрный бархат был ей к лицу. Красный корсет туго схватывал талию, мешая вздохнуть и придавая её фигуре невероятную женственность и хрупкость фарфоровой статуэтки. Грациозной походкой она подошла к хрустальному саркофагу, в котором спал вечным сном Эдвард. Изумруды глаз серебряной ящерицы на жабо его рубашки хищно сверкнули из глубины.
Виолетта положила красную розу на холодную крышку саркофага и страстным, прерывистым от волнения голосом, способным воскресить всех умерших в обоих мирах, произнесла:
– Я люблю тебя, милый!