Танюша

Стояло жаркое студенческое лето далекого 1999-го. Я закончил первый курс истфака, успешно прошел археологическую практику и по результатам последний, как один из особо отличившихся, попал в состав археологической экспедиции. Основной состав экспедиции (помимо руководителей) составляли студенты московского вуза, старшекурсники нашего родного истфака и трое первокурсников — наша староста, ваш покорный слуга и мой друг.
Жили мы в палаточном лагере в километре от поселка. С трех сторон лагерь окружал небольшой лесок. Посреди лагеря находился овраг, в котором располагалась кухня и кострище — место вечерних посиделок. С востока из леска к лагерю подступала ограда кладбища, довольно молодого (самые ранние погребения были начала 90-х). С запада расположился могильник 1-6 вв, который мы и копали.
В этом году 13 число выпало аккурат на пятницу. Еще днем археологи шутили по поводу этой даты. И как-то так случилось, что мы с другом поспорили с московскими студентками, что полночь встретим, ужиная на кладбище. Сказано — сделано.
В половину двенадцатого мы отправились на кладбище, вооружившись свечами (фонариков у нас не нашлось), а друг захватил еще и свой, уже остывший, ужин (свой-то я все же съел раньше — не удержался). Идти через лесок, да еще перелезать через ограду не хотелось, поэтому мы поднялись от костра к могильнику и по тропинке в южном направлении пошли к трассе, которая проходила от поселка мимо кладбища и нашего лагеря.
Дорога заняла минут десять. Днем можно было и за пять минут дойти, но в этот раз мы не торопились. Ворота кладбища были закрыты, но калитка не запиралась. Войдя на территорию кладбища, мы зажгли свечу, о чем сразу же пожалели, так как окружающий мир для привыкших к темноте глаз, резко уменьшился до круга радиусом в метр от пламени свечи. Мы направились по тропинке к центру кладбища, петляя между врывающимися в наш круг света кустами и оградками. Из-за ряда аккуратно постриженных кустов выросла очередная оградка с могилой, над которой нависала рябина. «Давай, здесь», – друг зашел за оградку и поставил тарелку и кружку на столик черного цвета, оказавшийся тут же. Я зашел следом и подошел к могильному камню. Поднес свечу посмотреть, кого мы тревожили и мурашки побежали у меня по спине. Я ожидал старика или старушку, но с овала фотографии на меня смотрела маленькая девочка лет четырех, ниже размещались имя, фамилия и годы жизни, а сбоку от фотографии курсивом был выбит стишок: «Тише ветры, не шумите, нашу Таню не будите!»
От этого стишка мне стало жутковато. Я подошел к столу, поставил свечку. Друг мой сел напротив на скамейку и принялся за ужин. Со стороны дороги послышался гул. Из-за леска показался автомобиль, басы работающей магнитолы перекрывали шум двигателя. Видимо, это кто-то из местных возвращался поздно домой, так как, заметив свет нашей свечи, машина сбавила скорость и остановилась параллельно нам. Музыка замолчала, и стал слышен работающий двигатель. Кладбище небольшое, поэтому мы были всего в нескольких десятках метров от ворот. Свеча стояла на одной линии между мной, другом и машиной. Так что источник водитель не видел, а лишь силуэт головы товарища, рассеянный свет из-за нее, и меня на заднем плане.
Не знаю, что он увидел, возможно, он вспомнил, что сегодня 13 пятница и на часах полночь, но только машина вдруг с пробуксовкой сорвалась с места и скрылась в стороне поселка. Этот случай нас развеселил и мы отправились, рассуждая, что именно так и появляются всякие байки о кладбищах в полночь. Выйдя из ворот на дорогу, мы подошли к противоположной обочине по малой нужде (видимо, сказалось напряжение на кладбище). И тут в кронах высоких лип, окружавших погост, зашумел ветер. До этого стоял абсолютный штиль, что подтверждало и пламя свечки, горевшее ровно все время, пока мы были на кладбище, поэтому в моей голове тут же возник стишок с надгробия, и звучал он уже очень зловеще. Мы переглянулись и, достаточно быстрым шагом, направились в лагерь.
Минут через пять мы сидели возле костра и рассказывали коллегам о нашем походе. Девушка, с которой и произошел спор, громко выражала свое недоверие нашему рассказу, предполагая, что мы отсиживались где-нибудь у дороги все это время, а про кладбище все придумали. Наш спор закончился тем, что мы убедили ее пойти с нами сейчас же на могилу Тани дабы доказать, что мы говорим правду. Тут же мы втроем отправились по нашему с другом маршруту. Поднявшись из оврага к тропинке, ведущей на дорогу, мы оказались возле древнего могильника.
На тропинке сидела белая кошка. Она словно ждала нас. Подпустив нас на метр, она встала и пошла по тропинке в сторону дороги. Мы шли за ней. Кошка периодически останавливалась и оглядывалась на нас, словно сопровождала нас и смотрела, чтобы мы не отставали. Тропинка была узкой — мой друг шел впереди, девушка держала меня под руку, сославшись на то, что темно и она боится споткнуться. Мы дошли до дороги. Кошка сидела на асфальте. Дождавшись нас, она повернулась в сторону кладбища и продолжила путь, периодически останавливаясь и поджидая нас.
– Мы тебе сказали далеко не всю правду, – вдруг начал мой товарищ, – духи умерших, за то, что мы потревожили их, велели нам привести человека, который будет в курсе этой истории и добровольно придет, чтобы поручиться за нас. В противном случае наши души навсегда останутся там. А это они прислали Танюшу, чтобы она приглядела за нами и проводила обратно.
То, что при свете дня звучало бы как абсолютный бред, в полночь 13-го в нескольких десятках метров от кладбища казалось вполне возможным. Я понимал, что это «удачная» выдумка моего друга, но от присутствия кошки, от крутящегося в голове двустишия, мне становилось жутко. Девушка с такой силой вцепилась мне в руку, что, если бы она убежала обратно, то оторвала бы мне руку. Вчетвером мы дошли до ворот погоста. Кошка, добежав до ворот первой, дождалась нас. Мяукнув нам, она повернулась и, войдя в калитку, скрылась меж кустов и оград во мраке ночи. Мы с дрожью в сердце последовали за ней. Пройдя в том же направлении, что и кошка, мы оказались возле знакомой могилы. Подходя к постриженным кустам возле Таниной оградки, мы втроем уже готовы были к тому, что увидим на черной скамеечке маленькую девочку. И… слава небесам, скамейка была пуста! Постояв с пол минуты, мы, не сговариваясь, быстро направились к выходу. Покинув кладбище, мы быстрым шагом направились прочь к лагерю. Нас провожал ветерок, шумя кронами лип, и сильное чувство между лопатками внимательного взгляда. Очень хотелось оглянуться, но никто из нас так этого и не сделал, а у меня в голове на мгновение вдруг возникла четкая картинка — маленькая девочка, стоявшая в воротах кладбища и провожающая нас взглядом.