Конечная остановка

Мы с Мэри сели на единственные два свободных места в самом конце рейсового автобуса. Мэри села к окну, оставив меня разбираться с нашими сумками, которые я запихал под сидения. Напротив нас, через проход сидела девушка, по виду, наша ровесница. Она бросила на меня взгляд, полный удивления и необъяснимой тревоги. Я улыбнулся и подмигнул ей. Она не ответила на улыбку.

– Странный тут народец, – шепнул я Мэри, пытаясь устроиться поудобнее.
– Надо было ехать с Чаком завтра утром, – ответила мне она, доставая из сумочки свой телефон, – не люблю я эти поездки неизвестно где, неизвестно на чем. Боже, в этой заднице даже телефон не ловит.
– Зато я успею посмотреть матч, в нашем теплом и уютном гнездышке, где все работает, а в холодильнике меня ждет холодное пиво.
Мэри укоризненно на меня посмотрела.
– Ты всегда был ребенком, интересно, как долго ты им еще пробудешь?
– Наверное, когда начну ненавидеть бухло и футбол.
Автобус тронулся. Я, наконец, найдя идеальное положение на своем месте, приготовился подремать под звуки моего плеера. Я полез в рюкзак и снова наткнулся на встревоженный взгляд девушки напротив.
– Эй, – окликнул я ее, – ты как, в порядке?
Ее глаза медленно наполнялись слезами.
В них прочно засело чувство ужаса и обреченности. Возможно, сюда она приехала с парнем, полная счастья и радужных надежд, а потом этот козел кинул ее и теперь она едет домой одна. Скорее всего так и случилось. В этом возрасте всегда случается подобное дерьмо. Мне стало ее жалко.
– Не переживай, скоро ты сойдешь с этого автобуса, и все встанет на свои места.
Она всхлипнула. Сзади Мэри меня ткнула в бок.
– Полегче, самец, в конце концов рядом сидит твоя девушка.
– Серьезно? А я думаю, кто это постоянно со мной таскается?
– Иди ты.
Нас прервала девушка напротив.
– Лучше сойдите с автобуса, – она говорила едва слышно, словно боясь, что кто нибудь ее услышит, – прошу вас. Пока не поздно.
– Вот видишь, теперь эта полоумная будет доводить нас всю дорогу, – зло зашептала Мэри и уткнулась в свой телефон.
– Если тебе плохо, мы можем попросить чтобы тебя выпустили где нибудь возле аптеки или вроде того…
Меня прервал скрипучий омерзительно притворный голос сидящей впереди старухи.
– Автобус уже поехал. Он не остановиться до следующей остановки.
– Извините, просто ей, кажется не очень хорошо и…
– Это лучший рейсовый автобус в этом районе. Я лично знаю водителя, он довезет нас куда угодно.
– Это, конечно, очень здорово, но девушке плохо…
– Она чувствует себя прекрасно. И сама знает, что лучше не расстраивать Чарли, который и так беспокоиться, чтобы доставить всех нас до места.
Эта бабушка начинала действовать мне на нервы. Она сидела спиной к нам и ее затылок, покрытый редкими подкрашенными волосами, противно двигался вверх-вниз, когда она говорила.
– Знаете, я не собираюсь выслушивать всю эту чушь. Я думаю, этому вашему Чарли не составит труда остановиться.
Девушка напротив всхлипнула достаточно громко и прошептала что-то вроде.
– Пожалуйста, не надо.
Голова старухи снова противно дернулась.
– Чарли может довести вас хоть к порогу преисподней, но он ужасно не любит, когда его отвлекают от работы.
– Боже, Пол, уймись, я не собираюсь ехать всю дорогу выслушивая бред этих сумасшедших.
– Ну и к черту все, – я откинулся на спинку сидения и развел руками,- вы же будете виноваты, если с ней произойдет приступ или она заблюет тут пол салона. И вообще, могли бы повернуться, мадам, когда с вами пытаются поговорить.
– Я бы на вашем месте побеспокоилась.
– О чем, о том что еду с неадекватной старушенцией?
– Пол! – Снова тычок под ребра.
Бабуля, что сидела перед нами, схватила себя обеими руками за уши и стала изо всех сил поворачивать голову. Сначала я увидел ее профиль, с растянутой безумной ухмылкой и вытаращенными глазами, а затем я услышал жуткий хруст – старая женщина ломала себе шею.
Мэри завизжала.
Но никто в этом автобусе не реагировал на ее крик, все вокруг сидели на своих местах, словно ничего не происходило.
Я тоже сидел не двигаясь, не веря в то, что происходит.

Я был на грани обморока. Скорее всего я просто сходил с ума.
Бабуля дернула пару раз руками, и кости, переломившись, уступили ее рукам. Складки на ее морщинистой коже не выдерживали и лопались. Теперь она была повернута лицом к нам. На шее из складок разорванной кожи сочилась кровь, а ее жуткие, выпученные глаза смеялись.
– Детки, надеюсь вы оплатили проезд, – сказала она.
Визг Мэри сменились глухими рыданиями.
– Я надеюсь, что оплатили, – продолжала она, – потому- что мистер Уизл не любит, когда ездят зайцем. Ох как не любит.
Автобус остановился. Впереди открылась дверь. Мэри стала выбираться со своего места.
– Боже, Пол, бежим отсюда пожалуйста.
Хотя прозвучало у нее это как "божеплбежмотсюдпжаласта". Она в панике протиснулась мимо меня и побежала к выходу.
У меня был шок и я не мог пошевелиться.
Безумная голова старухи, повернутая на сто восемьдесят градусов, рассмеялась, брызгая слюнями.
– Лучше не бегать по салону. Чарли и мистер Уизл этого не любят. Ох, как не любят.
Я видел, как Мэри добежала до открытой двери в начале автобуса. Сначала она завизжала. Потом что-то схватило ее за голову и втянуло на улицу.
– Мэри…
Девушка напротив меня повернулась ко мне. В ее глазах не было шока или удивления. Только ужас и смиренность.
– Беги, – прошептала мне она, – лучше смерть, чем это. Миллионы рейсов. И мистер Уизл. Проверка билетов…каждый раз. И каждый раз ты боишься, что билета не окажется в твоем кармане. Лучше смерть, чем это.
Голова передо мной снова рассмеялась.
В мои легкие ворвался воздух.
Я закричал.