Монстров не существует

Томми лежал в своей мягкой детской кровати, шелковистое одеяло которой нежно обволакивало кожу словно кокон, где все еще забвенно спит бабочка. Промозглый ветер дул в раскрытое настежь окно, освежая комнату и затуманивая рассудок, принося некую толику сонливости мальчику. За стеной было слышно, как мать смотрит телевизор: оттуда доносились спокойные голоса телеведущего и зрителей.

Но Томми не мог уснуть.
Казалось бы, все этому сопутствовало: и свежий воздух, и успокаивающие голоса, и усталость, что навалилась после насыщенного дня. Но Томми не спал, Томми прислушивался к странному звуку – точно кто-то скреб по деревянной дощечке ногтями, сдирая их в кровь. Звук то затихал, то снова возвращался, постепенно нарастая, будто поднимаясь из неведомых глубин, пугая маленького Томми.
Он смотрит на большой платяной шкаф, который стоит справа от двери в его комнате, подозревая, что источник звука находится именно там, за деревянной дверцей шкафа. Вдруг он догадывается, что скребут непременно ее.
Испуганный до сильной дрожи, что охватила его тело, Томми не замечает, как в комнату вваливается отец, уже подшофе. От него знатно разит перегаром. Он вмиг перебивает свежий воздух в комнате и забирается в легкие Томми, заставляя последнего поморщить от омерзения нос.
– Почему ты не спишь? Что за шум в твоей комнате? – язык изрядно заплетается, мужчина опирается рукой о стенку в проходе, чтобы не упасть.
– Там монстр, – Томми указывает пальчиком на свой платяной шкаф, который вдруг перестал издавать странные звуки.
– Монстров не существует, – лицо мужчины искажается в непередаваемой гримасе: он проговаривает каждое слово, пьяно кривясь в ухмылке и осклабясь, слюна брызжет у него изо рта, норовя долететь до мальчика. Затем дверь громко захлопывается, отец, шатаясь, бредет обратно к себе в комнату, оставляя маленького Томми наедине с поглощающей звуки тишиной и монстром, что притаился за стенками шкафа. Дрожа и боясь, он понимает, что мать закончила смотреть телевизор, а ветер больше не врывается беспокойно в окно, как прежде разбавляя тишину. Теперь Томми остался один, и с ним — монстр, скребущий деревянную стенку платяного шкафа.

Мальчик стоял в коридоре, прижавшись телом к шершавой стенке и дрожа от неописуемого страха. Внутри все съеживалось и трепыхалось, когда он смотрел на приоткрытую дверь в его комнату. В маленькой темной щелочке, казалось, сверкают чьи-то глазки, такие же черные, как и сама комната, но отчего-то светящиеся и прожигающие все своим взглядом насквозь. Вдруг за дверью что-то зашуршало, и Томми в испуге зажмурил глаза и для верности приложил к ним ладошки. Внутри вмиг все скрутило, будто бы органы сделали сальто и встали обратно на место, когда на плечо Томми легла чья-то рука.
– Томми, почему ты не спишь? – послышался сиплый и тусклый голос матери. Мальчик облегченно вздохнул. Воздух, подрагивая, комом вырвался у него из горла.
– Там м-монстр! – в очередной раз он указал пальчиком на приоткрытую дверь, где маленьких черных глаз уже и в помине не было.
Мать не успела ничего сказать: на кухне раздался какой-то шум, а следом изверглась матерная тирада. Кажется, разбилась тарелка.
– Томми, иди спать. Давай, – заговорщицки протянула мать, чуть подталкивая ребенка к своей комнате.
– Но там…
В коридоре возник небритый, грязный и обтрепанный мужчина, в котором Томми едва смог узнать своего отца. Шатаясь, он ковылял к матери и ребенку, бурча себе что-то под нос и источая кислый алкогольный запах.
– Какого черта на кухне так грязно!? Ты еще здесь? Иди на свое место! – рявкнул мужчина на женщину, высоко занося свою когтистую, точно никогда не стриженую и грязную лапу, норовя ударить.
Женщина вскрикнула, когда широкая ладонь с силой и непомерной тяжестью опустилась на ее и без того изможденное лицо, левая сторона которого мгновенно приобрела розоватого цвета румянец. Вскоре он преобразуется в еще бо̀льшее алое пятно, растечется по всему лицу, опухнет и приобретет размеры бейсбольного мяча.
Мальчик прижался к стенке, его коленки непрерывно дрожали. Томми не был в силах преодолеть этот страх. Монстр, живущий в его платяном шкафу, уступал мужчине, что медленной вальяжной поступью надвигался на него, явно собираясь причинить вред своими действиями.
– Почему ты не спишь, Том? – голос мужчины приобрел наигранный омерзительно-слащавый тон, что закрадывался в уши, проникал внутрь сознания и рвал рассудок в клочья.
Ноги Томми предательски подкашивались, но он все-таки нашел в себе силы повернуться спиной к собственному страху и медленно, с трудом, он двинулся к своей комнате, словно к нему был привязан мешок в несколько пудов муки или соли, что нарочно препятствовал движению.
Томми зашел в комнату, половицы поприветствовали его привычным скрипом под ногами. Он закрыл за собой дверь, но буквально через долю секунды она вновь распахнулась, являя пьяному мужчине облезлые обои комнаты мальчика. Но в самой комнате, кроме него самого, никого не было.
Рассеянный взгляд мужчины бродил по испорченным разорванным стенам, будто бы те были соскоблены когтями, поцарапанному полу и желтому, сыплющемуся вниз большими гроздьями штукатурки потолку. Взгляд уперся в темный платяной шкаф, дверца которого все время поскрипывала из-за ржавых петель.
Мужчина развязной походкой подошел к нему и приотворил дверь, за которой была лишь кромешная темнота, как будто в этом шкафу скопилось все зло мира, превращенное в беспросветную темень. И видны были только блестящие черные глазки, которые смотрели на него в упор. Вдруг раздался утробный гогот, явным источником которого являлось то существо, что пялилось на мужчину, уже обнажая свои острые кровавые зубы.
– Ты… монстр! – единственное, что успел промолвить мужчина, прежде чем существо выпрыгнуло из платяного шкафа, накинулось на него и вгрызлось своими заточенными зубами в шею.
– Но ведь монстров не существует? – шепнуло чудовище, отстранившись от окровавленной и покромсанной шеи. В его алых зубах застряли кусочки вырванного мяса.
Наблюдая, как угасает жизнь в человеке, существо постепенно обретало свои прежние формы. Мужчина все еще издавал странные гортанные звуки, а хлынувшая кровь бурлила, словно в котле.
Теперь перед трупом стоял мальчик, весь измазанный в крови, потрепанный и усталый, с яркой синевой под глазами.
– Томми? – из коридора раздался приглушенный зов матери, что только что очнулась от тяжелой оплеухи мужа.
– Теперь нас никто не тронет, мамочка. Никто не тронет.
Последним проявлением монстра, который жил в маленьком мальчике, были черные блестящие глазки, что на секунду явили себя, сверкнув недобрым зловещим светом, но затем померкли, исчезая до поры до времени, пока мальчику снова не потребуется помощь монстра, который живет в нем, в каждом из нас.