Поздоровайся со мной
Целый час хождения по лесу ничего не дал. Казалось, беспокоиться не о чем, но я продолжил аккуратно ступать меж кустарников, теряясь из виду в тени величественных елей. Я бродил уже час, а самый безопасный путь лежал через высокие кусты крапивы. Ноги и руки безумно чесались, так как я был в одной футболке и брюках, а кроссовок я где-то потерял ранее. Дырявый носок не спасал меня от предательских укусов крапивы. Наверное, я бежал, зацепился за торчащий корень какого-нибудь деревца и потерял его. Я не знаю. Я не помню.
Когда я проснулся, я лежал на довольно просторной поляне, окруженной лесом. Ветер торопливо гнал тучи, изредка скрывая от посторонних глаз серп луны, услужливо освещающий пространство своим призрачным светом. Я очнулся с внушительной раной на голове. Последний раз, когда я до нее дотрагивался, она кровоточила. Первая мысль, с которой я проснулся – бежать. Не важно куда. Главное – подальше от открытой местности, чтобы он (если бы еще знать кто это) не смог меня найти. И чувство, что буквально сжигало мой рассудок подобно горючему – страх. Именно он привел меня в лес.
Понемногу, но я начал приходить в себя. Только вот от того, что разум мой стал острее воспринимать ситуацию, лучше не стало. Я шел куда глаза глядят, лишь иногда цепляясь за стволы деревьев, попутно осматривая карманы своих брюк. Там я обнаружил небольшой фонарик и красиво украшенную шариковую ручку. Я мало что помню, но я абсолютно уверен, что у меня не было с собой этих вещей. По крайней мере фонарика – точно. С ручкой не могу быть до конца уверенным, ибо там написаны инициалы, которые могут принадлежать мне.
Судя по всему, вещи были почти новыми и кто-то любезно подкинул мне их в карман, пока я был в отключке. Кто бы это ни был, он явно надеется, что я использую фонарик, чтобы осветить себе путь. Но я не стану этого делать. “Что будет, если я включу фонарик? Я увижу Его. Или Ее. И что-то. Или… нечто. Или я просто сойду с ума от того, фигуры каких существ из тени деревьев выставит в ряд мое воображение”.
Я был почти уверен, что кто-то ходит рядом, буквально в шаге от меня. Самым огромным желанием было врубить фонарик. Но я сдерживался. Пока меня вполне устраивала неизвестность.
Но это было до того, как я обнаружил записку в кармане своих брюк. Сперва я подумал, что это какой-то мусор, но прощупав бумагу, я с удивлением обнаружил там едва заметные буквы, выведенные… нет, словно аккуратно отчерченные не пишущей ручкой! Я немедленно достал ручку из своего кармана и буква за буквой стал аккуратно водить чернилами по едва различимым следам от печатных букв. Я расшифровывал слова, которые постепенно перерастали в предложения: “МНЕ НАДО ОСТАНОВИТЬСЯ. – я побледнел и застыл на месте. Ведь все это время я шел, не останавливался – расшифровывал текст, не желая терять время. Я продолжил вписывать буквы. – ПОВЕРНУТЬСЯ НАПРАВО. ПРОЙТИ 200 МЕТРОВ ВПЕРЕД, НЕ СВОРАЧИВАЯ. ДОЙТИ ДО ДУБА С ПОВЯЗАННОЙ ВОКРУГ НЕГО БЕЛОЙ НИТЬЮ. ОТОРВАТЬ КОРУ ДЕРЕВА. ПОСМОТРЕТЬ, ЧТО ПОД НЕЙ. УЙТИ”.
Это было настолько глупо, как необходимо. Мне ничего не оставалось делать, кроме как последовать инструкциям в записке.
Когда я прошел около двухсот метров, я обнаружил дерево, описываемое в записке. И не одно. То была целая роща деревьев с повязанными вокруг стволов нитями. В темноте они все были как одна – БЕЛЫЕ. Лишь тщательный осмотр позволил мне выяснить, что лишь одна из них нужного мне цвета. Остальные – светло-желтого. Очень хитрый ход.
Чтобы удостовериться, что это точно то самое дерево, я включил фонарик. Должен признать, он все-таки победил, заставив меня это сделать. Но я уже не боялся. Я знал, что здесь и сейчас это еще не конец и я не умру. Я точно знал, что мне надо делать. И я был на 100 процентов уверен, что меня не убьют, пока я не выполню наказанное мне дело.
Я царапал кору дуба так долго, что пластинки моих ногтей потрескались и вот-вот собирались отвалиться. Чтобы не было так больно, я через силу отгрыз их зубами, а уцелевшими я продолжил начатое. Я снова взял тот небольшой брусок, что нашел неподалеку от дерева. Но мой пыл не утихомирился. Я скреб дерево этой палкой миллиметром за миллиметром – то ли таким образом пытаясь успокоить свои нервы, направив всю агрессию в это занятие, то ли чтобы успокоить боль, парализовавшую мои руки. Занозы одна за другой впивались в ладони, легкий ветерок противно обдувал участки на которых раньше были ногти. Я даже подумал, что начинаю сходить с ума от боли.
– Черт! Черт! Черт!
Мои руки, так яростно доселе наносившие удары бруском, соскользнули со ствола дерева и нежная кожа под ногтями резко прошлась по грубой морщинистой коре дуба. Ошметки коры и опилки бруска чуть не полетели мне в глаз. На секунду я потерял равновесие, но вовремя обхватился руками за дерево. Я выдохнул и судорожно мелькнул взором на проделанную работу.
– Осталось еще чуть-чуть, чуть-чуть… – я говорил, словно музыкант, почти сочинивший свою предсмертную мессу.
Но только в отличие от него, я даже не был уверен в успехе последнего.
Потому что я спятил. Только сейчас я задался вопросом: “А что я, собственно, хотел найти под корой этого дуба?”
Рана на затылке вновь кровоточила, будто я буквально с головой погрузился на дно этого адского котла событий. Подобную боль испытывают в Геенне Огненной! В самом аду, где грешника будут медленно сжигать на котле за его проступки. Впрочем… я не удивлюсь, если это и есть ад. Мой собственный круг ада.
Вот уже 3 минуты он тихонько рыдал, обхватив ноги двумя руками. Он нервно качался вперед-назад, словно маленький ребеночек, только что проснувшийся от кошмара. Но кошмар не прошел. Это не было сном. Это явно не было сном. Он знал это. Он был на сто процентов уверен, что с ним случится сейчас.
Вот уже три минуты стояла тишина. Гробовая. Не стрекотали кузнечики. Дикие звери словно покинули этот лес. И вот уже около трех минут он ощущал взгляд фигуры, стоящей за ним. Она спокойно наблюдала, ожидая следующего шага этого маленького запуганного ребенка.
Ожидание… это чертово мучительно затишье перед бурей! Он было хуже, чем все те ужасы, что он пережил до этого. Прошло уже 4 минуты, а он отчаянно пытается закрыть глаза, хоть и понимает, что это не спасет его. Фигура терпеливо ожидает, а он молиться, чтобы это оказался чертов серийный убийца с маниакальными наклонностями. Ему казалось, что незнакомец, стоящий позади, даже тепло улыбается. При одном взгляде на эту улыбку захочется морщиться от всякой любезности близкого вам человека, пытаясь найти в ней хоть малейшие намеки адских оттенков.
Слышались последние всхлипы. Он знал, с самого начала знал, что ему нужно обернуться.
Он с самого начала знал, что уже мертв – просто это был вопрос времени.
– Ладно… Хорошо… – еле слышно шептал он, но из-за стоящей тишины это было похоже на последний выкрик.
Он медленно поворачивал голову, очень часто моргая. Из-за брошенного им ранее фонарика он прекрасно разобрал фигуру своего убийцы. Никогда он еще не видел так ясно, никогда он не видел настолько четко различимых линий. А темный лес служил прекрасным контрастом для фигуры, так ярко освещенной холодным светом фонаря.
Боже, это было бы таким замечательным Финалом, если бы он предстал в образе человеческом…
7 дней спустя оперативники нашли тело Джеймса О'Брайана. Так же возле его трупа обнаружили еще одно тело обнаженной молодой девушки, аккуратно размещенный внутри ствола дерева. Исходя из материалов дела полиции, жертву признали убийцей. По словам следователя, Джеймс, разругавшись с женой, побрел в лес, который был неподалёку от его дома. Там он получил черепно-мозговую травму, потеряв память. От пережитого шока и недавней ссоры с любимой, Брайан, гуляя по лесу, убил свою первую жертву – молодую девушку. Второй жертвой стал он сам, совершив самоубийство, почувствовав вину за содеянное. Где и как он встретил жертву, а так же куда он спрятал орудие убийства – остается неизвестным, однако сам факт преступления подтверждается остатками ногтей и крови возле ствола дуба, где и было найдено тело молодой девушки.
Как показала экспертиза, более глубокий вырез в дереве был сделан при помощи острого предмета немногим позже. Однако для следователей до сих пор остается загадкой то, почему Джеймс начал проделывал дыру ногтями. Полиция ссылается на его психическую неуравновешенность. То, что Брайан совершил самоубийство, так же подтверждается найденной в его кармане запиской, которую сочли как предсмертную. Фонарь с отпечатками пальцев убитого, луч которого был точно направлен на его же труп, так же указывает на самоубийство.
Другой загадкой этого дела является то, как он разместил тело девушки: нечто, напоминающее позу эмбриона. Голова была опущена вниз, влажные от крови длинные черные волосы скрывали почти все ее тело, кроме ног Единственное, что выпирало из отверстия ствола – руки. На ней было обнаружено лишь несколько небольших царапин. Но отпечатков пальцев не обнаружено, что оказалось довольно странным. Однако сомнений в личности убийцы не возникло.
Рана, обнаруженная на затылке Джеймса, очевидно возникшая при падении, доказывала его психическую невменяемость, подпитываемая проблемами в семейной жизни, что и послужило причиной столь трагического случая. Официально, дело считается закрытым.
