Непонятная тварь

Сейчас конец 20.. года. Канун главного российского праздника. За окном зловеще стонет холодный ветер, и бушует неумолимая вьюга. Я сижу рядом с печью и наблюдаю за размытыми огнями уличных фонарей по ту сторону оконного стекла, покрытого инеем. И ощущаю чувство неизмеримого покоя.
На улице метель, снежные сугробы и ветер, стонущий, словно призраки из английских легенд, а я сижу в тихой маленькой кухне и слушаю, как в печке трещат поленья. В соседней комнате веселится молодёжь: сидят за общим столом, пьют шампанское и ожидают речи президента. Я слышу их смех и весёлые голоса. О моём внезапном уходе они напрочь забыли. Ну и хорошо. Я не обижаюсь. Пусть молодые веселятся, пока у них есть силы и здоровье. Я хочу пока побыть наедине со своими воспоминаниями. Самое подходящее время для этого занятия. Есть в этом ветре и метели что-то загадочное и таинственное, но вот что… не могу понять.
В моей жизни произошло немало историй: среди них были и счастливые, весёлые и печальные, трагичные. Когда тебе исполняется восемьдесят один год, тебе есть что вспомнить. И есть что поведать двенадцатилетним внукам.
Но вам я сейчас хочу рассказать только одну историю. Ведь сейчас ночь. За окном под порывами ветра трещат деревья, а всё сущее похоронено под толщей снежных курганов.
Я давно не вспоминал тот отрывок своей биографии. Но сейчас, видимо, придётся.
***
Эта история произошла таким же холодным декабрьским вечером 1969 года. Я со своей семьёй уже переехал в небольшой город Уссурийск, где и живём по сей день. Город, где летом всегда много зелени, а зимой снега. Нас с женой и дочерью всё устраивало.
У меня никогда не было автомобиля. Не заработал я на него. Хотя думаю, что проблема кроется в другом. Не хотел я его иметь. От него было бы больше проблем, чем пользы. Поэтому единственным моим «стальным конём» был хорошо сохранившийся до наших дней мотоцикл «Восход». Он до сих пор стоит в нашем гараже, но внук его почти полностью разобрал.
В тот вечер я возвращался из села Утесного домой. С Уссурийском его объединяет прямое шоссе, длиной в три километра. Никаких проблем возникнуть не должно было. Просто постоянно ехать прямо, пока не увидишь вдалеке первые уличные фонари города.
Если вас интересует, что я делал в Утесном, то не забивайте свою голову всякой ерундой. Этот рассказ доведёт вас до скуки. Обычные дела обычного человека.
Теперь я часто думаю над тем, что этого могло и не произойти, если-бы я дождался утра и только тогда выехал из села.
Я выехал в четверть девятого. Успешно пересёк мост, воздвигнутый над рекой Раздольной (он начинается сразу за Утесным), и продолжал ехать дальше по дороге. По пути не проехало ни одного автомобиля. Только фара моего «Восхода» освещала непроницаемую темноту. Кюветы занесло двухметровым слоем снега, а деревья за ними оделись в белоснежные одеяния.
Снег валил тонкой пеленой, а потом плотными вихревыми потоками, кружившими впереди, бьющими и колющими лицо. А я совсем один. Один. Несмотря на всю красоту, окружающую меня, всё вокруг мне казалось враждебным. Даже деревья, растущие с двух сторон от шоссе, казалось, шевелили своими тонкими ветвями. Рёву двигателя не удавалось «перекричать» вой ветра, несущего колючие снежные хлопья. Тогда я только и мечтал о том, чтобы побыстрее добраться до дома, где тепло и уютно. В такую погоду вообще лучше не выходить на улицу. На кой чёрт меня угораздило? А если мотоцикл подведёт? Что тогда? Идти пешком совсем не вариант. За эти три километра в такую метель можно легко заживо замёрзнуть… и оставить жену и дочь на самих себя. Вот я дурак.
Руки начали неметь, несмотря на шерстяные руковицы. Тоже самое случилось с носом и щеками.
И тут я увидел человека в десяти метрах от себя, появившегося неизвестно откуда. В лучах фар возникла фигура на фоне ночной тьмы и снегопада, словно в тех фильмах, что смотрят мои внуки.
В панике я резко вывернул руль влево, чуть не перевернувшись и не сбив незнакомца.
Мужчине было около сорока. Он был одет в коричневую куртку, меховые сапоги и шапку ушанку. Он жалобно выл. Его колени тряслись. Я посмотрел ему в лицо. Такое чувство, словно он попал в ужасную аварию. Всё лицо и шея были в запёкшейся крови. Веки дёргаются. Он смотрел на меня безумными глазами. Изо рта выходил пар.
Я начал поддаваться панике. Хотел быстрее вновь сесть за мотоцикл и ехать отсюда подальше… чувствовал, что от встречи с этим типом ничего хорошего ждать не придётся.
Так оно и вышло.
Но я ведь не мог его оставить здесь одного, верно?
Я коснулся его плеча. Легонько дёрнул. Он был явно не в себе.
– Уважаемый, – сказал я. – Вам помочь?
– Да. Да! – завопил он, словно только что очнулся. – Помогите мне, прошу вас. Умоляю! Увезите меня отсюда!
Он положил мне голову на плечо и начал плакать.
– Что с вами стряслось? Впрочем, не важно. Садитесь позади меня! – Мне пришлось кричать, чтобы пересилить вой ветра.
– Да. Да. Спасибо вам, – он поднял голову и указал на обочину рукой. И я увидел след его сапог, проходящий сквозь сугробы в кювете и уходящие за деревья. – Там что-то есть, в тех местах. То, что я обнаружил в лесу. Я стрелял в это, но не мог убить. Это не человек, но я не мог его убить!
Мужчина начал хихикать, потом засмеялся и под конец закричал. Я не стал его успокаивать.
И в тот момент, когда я завёл мотоцикл и схватился за руль, из леса донёсся долгий, полный ужаса вопль. Так, наверное, кричит женщина, которую режут заживо.
В горле застрял комок. Только тогда я понял, что нахожусь здесь совсем один. Незнакомец невменяем. На него надеяться не следовало. И если со мной что-то случится, то кто мне поможет? Когда меня найдут?
Из леса вновь раздался душераздирающий вопль, нарастающий и убывающий, слившийся с воем ветра. Потом крик начал снижаться до басового звука. Вслед за этим раздался взрыв бешеного хохота.
И потом воцарилась тишина. Только ветер леденил кожу и сердце.
Борясь с ужасом, я тронул мотоцикл с места, и мы поехали. Незнакомец вцепился мне в шею, чуть не придушив. Он постоянно бормотал одно и то же: « Я разрубил это на куски. А оно всё равно не умирало. Голова говорила и смеялась. Говорила и смеялась. Господи».
Когда впереди появились огни домов, я немного успокоился. Мужчину я высадил на перекрёстке улиц Ленина и Агеева и больше никогда его не видел. Приехав домой, и, наконец, увидев свою семью, я полностью пришёл в себя, думая, что всё позади.
Как бы не так.
Утром, в районе села Борисовского, совсем рядом с рекой была найдена убитая молодая девушка. Убийца выпустил в неё несколько обоим и засунул в замёрзшую дренажную трубу, перед этим расчленив её. Милиция была в ужасе. Изверг сложил её по кускам, словно стопку дров. Голову нашли в ста метрах от трубы, в кустах. Волосы испачканы кровью, изо лба торчала рукоять серпа. Им, скорее всего, убийца и резал труп на куски. На лице девушки играла торжествующая улыбка. Документов при ней не было, а пока ведётся опрос жителей Борисовки и ближайших кварталов Уссурийска.
В то утро, прочитав газету, меня била дрожь. Неужели в тот вечер я подвёз убийцу!? Хотя, почему «наверное»? Так оно и есть. Чёртов шизофреник полностью съехал с катушек и убил свою жену или дочь, или любовницу… или просто проходившую мимо девушку. Я должен был позвонить в участок и заявить об этом.
Но что мне помешало? Страх? Или его слова: « Я разрубил это на куски. А оно всё равно не умирало. Голова говорила и смеялась. Говорила и смеялась. Господи».
Или это всё было только игрой его больного воображения. Почему-то мне в это не верилось.
И не зря.
Спустя два дня, когда труп (его части) отвезли в морг и восстановили: сложили, зашили, не знаю, как они это делают… Тело исчезло со своего места. Той ночью. Бесследно. Из морга. Дежуривший в ту ночь врач, говорил, что перед тем, как заметить исчезновение трупа, он слышал в конце коридора медленные, шлёпающие звуки шагов.
Теперь я не уверен, что мужик оказался сумасшедшим. А если и был психом, то только из-за увиденного им тем снежным вечером.
«Я стрелял в это, но не мог убить. Это не человек, но я не мог его убить!»
И ещё: как ему удалось в тот ледяной вечер добраться от Борисовки до самого Утесного? Как? И зачем?
Впрочем, уже не важно.
Я до сих пор думаю о том, а вдруг одной безлунной ночью мой тогдашний спутник услышит стук или звонок в дверь …
«Странно, что стучат, а не звонят».*
…а когда подойдёт и спросит – «Кто там?» – услышит только молчание и вой ветра. Он откроет дверь и увидит… Что он увидит?
Окровавленный серп, зажатый в белую, как воск, руку? Торжествующую улыбку на мёртвом лице? Или что-то похуже?
А что если оно должно прийти и за мной? Бред, конечно, ведь столько лет прошло… но всё же. Ведь я его подвёз. А свидетелей, как говорят в фильмах, убирают.
Я, конечно, ни на что не намекаю, но…
———–
* Цитата из фильма «Приходи на меня посмотреть».