Кошачье молоко
… Не люблю незваных гостей. Позавчера пришел такой — плотник. Мы ему два месяца назад дверь для кухни заказывали. В обещанный срок он не управился, а позавчера привез дверь. Холодина, дождь, а он двери ставит. Промучился с ними допоздна, замерз, как собака, да еще намекает — неплохо бы перекусить. У меня в холодильнике один борщ и больше никаких разносолов.
Поставила перед ним тарелку с борщом, приправила горьким перцем и сметаной. Кушает мой работник за обе щеки, да нахваливает:
— Вкусно, хозяюшка, вот точно из-за такого борща со сметаной я у вас в городе и остался, и счастье свое нашел, правда, и по голове получил тоже…
— Как это? — спрашиваю.
— А вот как. Я раньше в Днепропетровске жил. А потом с женой развелся, и думал уже, что ничего хорошего меня в жизни не ждет. Поэтому, когда меня послали в длительную командировку, я с радостью согласился и приехал в ваш город. Со мной приехал мой напарник — Володька, двадцати восьми лет. Правда, парень по дому скучал страшно, потому что только женился, и к жене у него чувства еще цвели буйным цветом. Поселились мы у одной проворной тетки в частном секторе. Сорокалетняя женщина жила одна, хотя хозяйство вела образцово и готовила вкусно. Мне она понравилась сразу, хотя я на десять лет ее старше, а вот ей — Галине — понравился Володька. Сильно понравился, уж как она ему глазки-то строила и так, и так к нему подбирается, а он только о своей Анечке мечтает. Дамочка оказалась приставучей и, в конце концов, Володька от нее просто сбежал, сняв угол у бабки на соседней улице. Галина загрустила и притихла, на меня ноль внимания. Я иногда заходил в гости к Володьке, и он мне шепнул, что его хозяйка вроде как знахарка, но ему-то что…
С Галиной стало твориться что-то неладное. Был месяц май, и Галя только то и делала, что пропадала где-то допоздна, а домой приходила с до крови расцарапанными руками. Руки ее были разодраны в клочья, и даже на щеке я заметил вспухлую царапину. Я пытался расспросить, но она лишь грубо ответила: «Не твое дело».
Однажды, умаявшись на работе, я пришел домой голодный, как волк, и попросил у Гали поесть.
— Там борщ в холодильнике, возьми сам разогрей, — ответила хозяйка.
Меня дважды просить не надо было. Я разогрел себе борщ, да только какой он без сметаны?.. Порыскал я в холодильнике и нашел полстаканчика сливок — грамм пятьдесят, не больше. Попробовал — вкусно, я их в борщ себе и бахнул все. Поел и пошел себе отдыхать.
Ближе к вечеру хозяйка залезла в холодильник и заорала благим матом:
— Ты сливки в стакане брал? — орет.
— Я, — говорю, — с борщом их съел, а что?
— А чтоб тебя! Обжора! Собирай свои вещи, и чтоб духу твоего через полчаса тут не было!
— Так ведь ночь на дворе, — говорю.
— Вон пошел отсюда! — завыла Галина, отдавая мне деньги за квартиру. Те, что я наперед заплатил…
Делать нечего, вижу, совсем свихнулась тетка на почве одиночества. Собрал я вещи и пошел к Володьке, хоть переночевать. Сидим мы на кухне у его знахарки, я и жалуюсь ему:
— Представляешь, озверела она просто, за ложечку сливок прогнала в ночь.
Бабка Тася, Володькина хозяйка, уши навострила, разговор наш слушая, а потом только руками всплеснула:
— Ай да дуреха, Галка, приняла-таки мою шутку за чистую монету, — говорит. — Пришла однажды ко мне и просит, научи, как парня приворожить, присушить, а я тебе заплачу щедро. Я, хоть и знахарка, да с приворотами дела не имею — пакостная это штука. И грех большой. Отказала я ей, а она все ноет и ноет, проходу не дает. Вот и решила я над ней пошутить. Дам, думаю ей такое задание, чтобы исполнить не могла, вот и отстанет от меня. «Ты как себе хочешь, но добудь хоть немного кошачьего молока и с него сделай творог. Над этим творогом прочтешь специальный заговор и угостишь им любимого — век твоим будет», — сказала я и, написав на бумаге какую-то чепуху, отдала Гале. Галина, довольная, пошла к себе, оставив мне сотню на столе. Мне неудобно было деньги брать, но ведь иначе не отстанет. С того момента мне стали люди говорить, что Галина сошла с ума. Она выпрашивала у людей их недавно окотившихся кошек и что-то там с ними делала в сарае. Чтоб хозяева кошек не ворчали, она и им копеечку перекидывала. Ходила Галина вся исцарапанная, и неудивительно — попробуй, подои кошку, да еще чужую…
Тут я понял, почему Галина на меня набросилась. Это же с каким трудом она набрала полстаканчика кошачьего молока, а я все одним махом проглотил… Я думал, что лопну от смеха. Интересно, сколько бы из того молока творогу вышло?..
Смех смехом, но ночью мне Галину стало жалко. Я вспомнил ее исцарапанные до крови руки, ее грустные глаза и кусачий от одиночества нрав. Купил торт и букет цветов и отправился к ней, вину заглаживать.
Галины глаза немного потеплели, а я стал ей помогать немного по хозяйству. Потом мы с Володькой уехали в Днепропетровск, только он там и остался, а я вернулся к Галке своей. С тех пор живу один такой на белом свете — счастливый…
— А почему это один такой? — спрашиваю.
— А кто еще на всем белом свете пил кошачье молоко? Хоть не мне предназначался приворот, но на мне сработал.
— Значит, не пошутила бабка с приворотом?
— А кто их знает, знахарок этих — где у них шутка, а где колдовство…
