Коля

Когда мне было лет девять или десять, не помню уж точно, я жил у своей бабки. Отца я не знал никогда, а мать работала сутками. Бабуля моя была набожной, ходила в «церкву», как она ее называла, посты соблюдала. Церковь была в двух дворах от нашего дома, а при ней в соседнем здании была устроена воскресная школа.
Это такое заведение, куда приводят родители деток разных возрастов и полов, а сами либо сразу уходят, либо с попами какие-то беседы имеют, неважно. А детей собирают в класс, и какой-нибудь дьяк или женщина средних лет в платочке читает Библию и рассказывает им разные церковные лекции. Это занимает час-полтора, а потом «ученики» полностью свободны — можно идти домой, можно играть здесь же, как хочешь.

В этой самой школе я подружился с одним пацаном, ровесником или на год старше меня. Звали его Коля. После «урока» мы обычно придумывали себе развлечения, бесились вместе пару часов, потом я шел домой есть, а Коля оставался ждать родителей (или кто там его забирал). Жил он где-то далеко.

В одно воскресенье мы с бабулей, как обычно, явились в школу, но на двери висело объявление, мол, закрыто — прямо как в магазине. Бабка сходила к церкви, о чём-то там поболтала, и мы отправились обратно.

На следующий день после занятий от пацанов во дворе я узнал причину закрытия воскресной школы. Оказывается, произошел несчастный случай.

В фойе школы были две мраморные лестницы, одна напротив другой, а между ними короткий коридор, тоже выложенный мрамором. И была у нас с Колей игра, да и, наверное, не у нас одних — быстро сбегать с одной лестницы, скользить по полу до другой и успеть взбежать на нее, не упав.

Так вот, в позапрошлое воскресенье после моего ухода Коля, коротая время до прихода родителей, играл в эту незатейливую игру самостоятельно. Только в один момент он не успел взбежать по лестнице и споткнулся. Да так, что раскроил себе череп и умер.

В воскресную школу я больше не ходил. На этом бы и закончиться этой истории. Особо близки мы с Колей не были, да и я был ребенком — гибкая психика и все такое. В общем, за пару недель или даже раньше я забыл про Колю совсем. Но…

Однажды я проснулся среди ночи от дикого желания пописать. Время было около двух ночи. Сделав дело, я отправился на кухню заодно и попить, раз уж встал. Окна кухни выходили во двор, где единственный работающий фонарь освещал горку, которую мы, дворовые пацаны, каждую зиму заливали всей толпой и которая была центром наших зимних развлечений. Я стоял, пил воду и смотрел в окно, не включая свет. Я даже не сразу его увидел…

Снизу горки, прямо в конце спуска, стоял пацан и смотрел на меня. Первые секунды мой мозг не заметил ничего необычного. Ну стоит во дворе малый в красной курточке и красной шапке. И тут как удар в грудь: это не шапка. Потому что сквозь шапку не растут волосы и она не стекает тяжелыми густыми струями на плечи.

Во дворе моего дома, глядя сквозь прихваченные морозом окна прямо мне в глаза, стоял Коля. Коля, который умер несколько недель назад. Его голова и плечи были покрыты полуспекшейся кровью. Белки его глаз тоже были наполнены кровью. Я перестал дышать. Мои пальцы стиснули стакан так, что будь я чуть повзрослее, он бы лопнул. И я не мог оторвать от него глаз.

Коля сделал шаг назад, на горку. И медленно покатился по ней вверх, все так же глядя на меня. Потом он поднял руку, помахал мне. И засмеялся. Его смех я услышал где-то внутри своей головы.

Я попятился от окна спиной вперед. Попытался заорать, но из горла выходил лишь какой-то жалкий скулеж, как у щенка. Тут стакан выпал из рук и с грохотом разбился. Это будто вернуло мне голос: я не просто заорал — я завыл так, что проснулась не только бабка, но и, наверное, люди из соседних подъездов. Я был просто как одержимый, орал и бился в бабкиных руках. Не помню даже, как успокоился. Может, потерял сознание. Не помню.

Я не стал никому ничего рассказывать. Как и не смог объяснить, почему орал, как резаный, стоя в коридоре между кухней и туалетом в третьем часу ночи. Родители посчитали, что я ходил во сне и мне что-то привиделось. Хотели сводить к психологу, но такого больше не повторялось, и меня оставили в покое. Конечно же, я больше не вставал ночью пить.

Такая вот история. Возможно, у других людей случались истории и пострашнее. Вот только мне-то от этого совсем не легче.