Запах

В квартире открыты все окна, сквозняк продувает комнаты, но запах чувствуется повсюду. У окон он еле различим, а возле двери из-за него тяжело дышать. Так я знаю, что она пришла и стоит за дверью. Запах и зуд в правой руке выдают её.

Наш город представлял собой смесь новостроек с домами, заставшими царскую Россию. Родители получили квартиру в новом шестнадцатиэтажном доме, а под окнами, во дворе, стоял двухэтажный дом из жёлтого кирпича, построенный ещё в начале прошлого века. Сейчас дом пустовал, а раньше в нём жили одни лишь старухи. Они получили квартиры в новом доме, но каждый день собирались в своём старом дворе и о чём-то говорили. Мама всегда заставляла здороваться с ними. Я не помню, как старухи выглядели, но помню, что всегда старался избегать их. От них неприятно пахло, да и смотрели они как-то нехорошо. Иногда я делал немаленький крюк, чтобы обойти их, или просто ждал за домом, пока начнётся вечерняя программа, и они уйдут домой.

В тот день я спрятался от дождя в парадном старого дома. Дождь быстро прекратился, но как только отшумели последние капли, я услышал хрипящий голос старух. Возможно, днём раньше я бы просто вышел, но вчера одна из старух, поймав маму у лифта, долго жаловалась, что я веду себя не так, как подобает воспитанным детям. Мне не хотелось давать ей лишний повод, и я решил поискать другой выход.

Как я помнил, окно на углу дома не было забито и находилось совсем невысоко. Я собирался вылезти в него и спокойно вернуться домой. Осторожно ступая по кучам мусора, я добрался до нужной мне комнаты. Именно в этой комнате я впервые услышал этот запах. Тогда я подумал, что под завалом мусора умерла крыса или кто-то из жильцов выносил сюда мусор, не желая идти до контейнеров.

Что-то капнуло мне на руку; я не обратил внимания, решив, что это протекает крыша старого дома. Я почти дошёл до окна, когда правую руку обожгло. Я качнулся и потянулся к окну. Ноги перестали слушаться меня — чтобы не упасть, я опёрся на раму. Это и странный запах — последнее, что я помню.

Я пришёл в себя уже в больнице. Правая рука была забинтована. Когда бинты сняли, под ними оказалась кровавая корка. Кожи почти не было. Один врач долго расспрашивал, чем я так обжёгся.

Теперь я знаю, что мне удалось сбежать от смерти.

Вчера я весь день наблюдал за коридором, ни на миг не отходя от дверного глазка. Я был уверен, что никого там нет. Мне померещилось, что во всём виноват необычный запах, всколыхнувший во мне детские кошмары.

Года два назад мои соседи завели собаку — утром они просто выгоняли её во двор, а вечером, когда она начинала скулить возле двери, пускали обратно. Больше всего пёс любил сидеть на моём коврике.

Когда я подкрался к двери и заглянул в глазок, пёс сидел там. Что-то шелохнулось у самого потолка, и на собаку упал комок слизи. Моя правая рука зачесалась, а собака начала таять. Пес успел залаять и вскочить, после чего упал на пол. Шерсть медленно растворялась в мерзкой луже. Через минуту лужа медленно поползла к моей двери.

Я достал мобильный телефон и пробежался по записной книжке, отмечая номера тех, кому можно позвонить. Сразу отбросил номера коллег и тех знакомых, с которыми встречался по пятницам. Они не поймут. Им можно позвонить и позвать на гулянку, но стоит сказать, что у меня проблемы, как они растают. В книжке оказалось всего два номера, которые я могу набрать и позвать на помощь.

Первый был занят — послушав серию коротких гудков, я вздохнул. Меня передернуло, когда мысли вернулись к собаке. Противник показал мне, что может произойти с любым, кто подойдёт к двери. Позвать на помощь — всё равно, что убить человека. Не своими руками, но всё же.

Я кинул телефон в угол и сел на пол. Меня обложили, заперли в норе, откуда я не смогу уйти, и ждут. Я вздохнул и попытался успокоиться. Я смогу, сказал я себе, это не первый раз — самый сложный, но не первый.

Поднимая волны страха, тошнотворный запах одурманивал и сбивал мои мысли. Я залез на антресоли, выкинул мангал, мешок углей и пару банок керосина. В самом дальнем углу лежали блок сигарет и зажигалка.

Зажигалка была пустая. Я прикурил от электрической плиты и, немного подумав, засыпал её кофе. Постояв несколько минут, я раскрошил с десяток сигарет на соседнюю конфорку. Запах сигарет и жжёного кофе заполнил квартиру.

Старые шрамы зудели, не давая мне успокоиться. Я обошёл квартиру, присматриваясь к каждой щели, принюхался у вентиляции и замер в коридоре. Шипя и пенясь, что-то втекало под дверь. Тварь не давала мне времени на размышления: стоило мне затаиться, как она пошла в атаку.

За все годы я впервые столкнулся с ней так близко. Слабое любопытство — вот всё, на что я был способен сейчас. Кто знает, сколько ей нужно, чтобы полностью просочиться под дверь?

Страх, от которого я отгородился сигаретным дымом, проснулся, заполнил меня. Я задыхался. Никто не сдавливал моё горло, я просто забыл, как дышать. Перед глазами закружились тёмные пятна. Я упал на мешок углей. Табак и кофе уже не могли забить её запах. Не знаю, что больше сводило меня с ума — булькающая жижа или запах.

Я не мог подняться. Неуклюже перебирая руками, я перевернулся на спину и увидел, как зелёная слизь ползёт по потолку. Даже не знаю, как она могла туда попасть, но её атака не ограничилась коридором. Слабо шипя, она двигалась ко мне.

Еле послушной рукой я дотянулся до керосина, сорвал зубами крышку и расплескал жидкость вокруг. Вторую бутылку я открыл и вылил всё рядом.

Слизь стала подниматься по моим ногам. Я еле видел её, но ноги болели и не слушались. Я улыбнулся и бросил «бычок» в лужу керосина.

Я выжил. Надеюсь, что она нет.