Те, кто таятся в темноте

– Дорогая, может ты все-таки приедешь?
Двадцать лет прожив со своей супругой Еленой, Иван уже заранее знал, какую реакцию ему от неё ждать.
В трубке мобильника, прижатого к уху, раздался глубокий вздох, после чего Иван услышал голос жёны:

– Вань, вот скажи мне пожалуйста: ты сам хоть что-нибудь сам можешь сделать, без моего присутствия? В конце концов, кто в нашей семье мужчина, ты или я? Иван на мгновение замолчал, словно у него были какие-то сомнения по поводу заданного вопроса:
– Дорогая, я конечно… ну понимаешь, дело в том, что я не знаю где нахожусь… ну как-бы знаю, но…

На улице уже стемнело, на небе зажглись первые звезды. Иван посмотрел сначала в одну сторону шоссе, потом в другую. Нигде ни намека на приближающийся автомобиль. Полное безмолвие. Только лёгкий ветерок дует с полей, да в высокой траве сверчки устроили собственный оркестр.

– Как можно заблудиться в трёх соснах? – на фоне голоса Елены послышался плачь Егора, – в общем, Вань, подожди, пока какой-нибудь автомобиль проедет, или дойди пешком. Мне сейчас некогда, я с внуком сижу. Все, целую.

– Лена…- только и успел сказать Иван: в трубке послышались короткие гудки. Он оборвал связь и положил телефон в нагрудной карман куртки.

Казалось, обида и одиночество заполнили каждую клеточку его тела. Вот так всегда, с самого детства, с ним обращались как с мусором. Начиная с матери, заканчивая женой. И каждый раз один и тот-же вопрос: "Ты мужик или кто?"

Все считали (да что там…до сих пор считают) его неудачником.

"А разве это не так?" – иногда звучал в голове Ивана зловещий голос из далекого детства. Голос его самого.

Иван Скрябкин немного постоял, облокотившись о свой ''Mazda Premacy'', 2010 года, потом в отчаянии открыл капот, заглянул внутрь… хотя зачем это? В автомобилях он разбирался не больше, чем в атомной энергетике.

" Ты неудачник", – прозвучал в голове голос жены.

Ничего не разглядев в сгущающейся темноте, Иван со всей силы захлопнул крышку капота, сел на него и начал тщательно обдумывать план своих последующих, возможных действий. Если учесть, что шоссе в километре от сюда сворачивает вправо, значит можно сократить путь через поля.

Иван взглянул на проселочную дорогу, извивающуюся зигзагами в высокой, пожелтевшей траве, справа от обочины. В полукилометре она пересекает железнодорожную насыпь, а за ней – еловый лес, с двух сторон огороженный крутыми сопками.

"Как будто у меня есть другие варианты", – подумал Иван, после чего обойдя машину, открыл багажник и взял с собой рабочую кожаную сумку, фонарик и второй мобильник. Иван сошёл с обочины и вступил на дорогу, направив перед собой луч фонаря.

Высохшая трава, растущая с двух сторон от Ивана достигала груди. Ее шелест жутко напоминал человеческий шепот. В слабом свете фонарика можно было разглядеть следы внедорожника, оставшиеся в окаменевшей грязи.

Вновь подул слабый ветерок, шепот травы стал громче. Ивану показалось, что он даже может разобрать некоторые слова.

"Господи, что за бред? Прекрати! Ты же не маленький мальчик, верующий в домовых?"

Спустя пятнадцать минут Иван уже поднимался на железнодорожную насыпь, сделанную из гравия, перешёл через рельсы, заросшие бурьяном и спустился вниз, чудом не вывихнув левую ногу.

Теперь он стоял у входа в ельник. Сердце застучало в пересохшем горле. Все сознание Ивана отталкивало мысль о том, чтобы войти внутрь… в это черноту.

В лесу царила кромешная тьма, словно в заброшенной шахте. От луча фонаря здесь было мало толку: казалось, что тьма поедала его свет по краям. Хотя Иван все равно смог разглядеть отсутствие какой-либо тропы. Ветер жалобно завывал в ветвях, стволы деревьев поросли мхом.

"Господи, дай мне силы", – прохрипел Иван Скрябкин и вступил под кроны деревьев.

***

Холодный и сырой, пахнущий мхом лес, казалось поглотил Ивана в себя. Нигде не было ни намека на просвет. Даже наверху: кроны елей полностью закрывали собой звездное небо. Свет фонаря становился все слабее. Деревья росли так плотно, что Иван подумал, что ему повезло, что он не страдает клаустрофобией. Он вскрикнул, когда под его ногой хрустнула ветка.

Слева от Ивана зашуршала трава и среди кустов мелькнули жёлтые точки глаз… и сразу исчезли.

Он продвигался все глубже в лес, игнорируя боль в спине, переступая через корни, выступающие из земли.

Нет. Все-таки что-то тут не так… этот лес. Что-то не то с этим ельником. Все внутри Ивана сжалось в комок и вопило, чтобы он разворачивался и шёл обратно к машине… пока ещё не поздно.

Неожиданно фонарь тихо затрещал, свет начал мигать и в следующий миг полностью погас.

Иван оказался в полной темноте. Его моментально начал окутывать дикий, панический страх, переходящий в леденящий кровь ужас. Он оглянулся, но помимо кромешной, чернильной тьмы ничего не разглядел. Только в глазах мелькали мелкие жёлтые точки, дергающиеся, двигающиеся, мерцающие…

"Так! А ну-ка успокоился", – Иван глубоко вдохнул воздух, провонявший сырой землей: " Успокоился, слышишь!? Иди дальше".

Он посмотрел наверх, в надежде увидеть мерцающий свет звезд, но кроны елей полностью закрыли собой все небо. Успокоившись, сдержав панику, Иван пошёл вперёд, но сразу же наткнулся на дерево и почувствовал, как по его рукам поползли насекомые. Вновь раздался хруст ветки. Но не под ногой Ивана. Где-то в темноте. Мужчина замер, затаив дыхание, прислушался к наступившей тишине.

Что-то заскреблось о ствол дерева, в считанных метрах от него.

Иван сделал пару шагов вперед, выставив перед собой руки, но снова наткнулся на дерево. В темноте кто-то, совсем рядом с ним тяжело вздохнул. Сжав зубы, Иван обошел дерево и пошёл вперёд, пытаясь думать о чем-то позитивном, ведь никто ему ничего плохого делать не собирается…

Ведь так, да?

Мужчина замер, услышав донесшийся из темноты звук, сильно похожий на тихий стон.

– Кто здесь? – спросил Иван, пытаясь придать своему голосу строгость.

У него за спиной кто-то зашептался. Иван пытался прислушаться, но не смог разобрать ни одного слова. Те, кто прятались в темноте словно говорили на неизвестном ему языке.

Потом раздались шаги, ломающие ветки и шуршащие по траве. Они то удалялись от Ивана, то приближались.

– Кто здесь?! Ответьте! – теперь в голосе мужчины читались истерические нотки.

И вновь шаги. В темноте Иван различил несколько теней… настолько неестественных и скрюченных, что он поневоле, от наступившего ужаса, начал перебирать в голове все молитвы, которые помнил.

Но не обращая внимания на тени, Иван продолжил идти по лесу, в надежде вскоре дойти до его опушки, вновь увидеть звездное небо и вдохнуть свежий воздух…

…не пропитанный запахом сырой, свежевскопанной земли.

А те, кто таились в темноте продолжали идти за ним по пятам, но при этом держа определённую дистанцию. Он чувствовал, как под этими шагами мнутся земля и ковёр из опавшей хвои. Иван ощущал на себе их хриплое дыхание, веющее холодом и смертью, смешавшееся с ветром, воющим над головой.

– Уходите! Оставьте меня в покое! – уже в истерике закричал Иван. У него заболело сердце: словно оно застряло между ребер. Их шаги продолжали доноситься до Ивана. Силуэты продолжали перешептываться и стонать…или это ветер?

Иван потерял счёт времени: он не знал сколько часов прошло. Он просто шёл вперёд, в надежде, что незнакомцы не сделают ему ничего плохого. "Ведь они просто идут за мной. Если бы хотели мне зла, то напали бы сразу, как только погас фонарик", – эта мысль сейчас утешала больше всего.

И вот, наконец-то, он вышел из леса. На смену деревьям и затхлому воздуху пришли бескрайние поля и свежий ветерок. Вдалеке, на склоне холма мигали огоньки в окнах домов. Этот свет приносил Ивану в то мгновение самое большое счастье.

В глаза ударил яркий свет. Заработал фонарик. Взяв его в руки, Иван резко повернулся к лесу, в надежде увидеть своих преследователей. Но услышал только торопливые, удаляющиеся от него шаги. Незнакомцы убегали обратно в лес.

***

Прошёл месяц. Иван с Еленой вновь приехали к сватам, в надежде повидаться с внуком Егоркой. Обычно в таком возрасте внуки – единственное, что доставляет нам настоящую радость.

Тем более, супруги жили в городе. В любом случае деревенский воздух и природа пойдёт им на пользу.

И вот, как-то раз, отправившись со сватом на рыбалку и сидя на каменистом берегу бурлящей, широкой реки, Иван собрался с силами, чтобы задать вопрос, который уже месяц мучил его:

– Слушай, Антон, я вот чего спросить хотел…

– Ну, выкладывай, Иваныч, – кивнул Антон, докуривая сигарету. Он был в одной майке и шортах. Иван никак не мог понять: почему его комары не трогают? Их тут кишмя кишит… и все бросаются на Ивана. А он, как на зло забыл защитный спрей.

– У вас тут ельник есть… ну неподалеку… вон там… нет, стоп… – он оглянулся, пытаясь точно вспомнить, в какой стороне находится еловый лес.

– Ну понял я, понял. У нас тут только один ельник. И?…

– У вас там случайно, никакого крупного зверья не обитает?

– Да нет конечно, – Антон выкинул сигаретный бычок в воду, – звери всегда чувствуют гиблые места.

У Ивана сердце подскочило к самому горлу. Гиблое?

– А… что там гиблого-то?

– А че ты так интересуешься? – не успел Иван придумать отговорку, как сват сам за него ответил – а, ну да. Ты ведь историк… ну что ты хочешь знать-то? Искусственный этот ельник. Деревья ещё во время Гражданской войны посадили… Вырастили… Ну не важно. Там столько пленных порастреляли, что просто ужас… а их прям там и закопали всех, в общие ямы. В большинстве это японцы были одни. Эх… жалко все равно ребят, хоть они и узкоглазые… ни могилы, ни воспоминаний у них нет. А ты ведь не забывай, что многие из них даже виновны ни в чем не были… а с ними вот так вот поступили.

У нас тут народ не слишком суеверный, но все равно туда никто не ходит. Там ничего не растет. Если хотят сократить дорогу, то приходится идти по сопкам… Знаешь-ли, неприятно все-равно топтаться по чьим-то костям…

– Ну да-ну да… – кивал Иван, глядя на бурлящую поверхность воды. За месяц детали его ночного путешествия, казалось, стерлись, превратились в ночной кошмар… но самое главное даже не это.

Как он будет жить с этими воспоминаниями, зная всю правду?