Развалины барской усадьбы

Доводилось ли вам когда-нибудь бродить по старым, заброшенным, опустевшим селениям, или выжженным дотла лесам, или развалинам бывших барских имений? Что ощущаешь в эти мгновения? Только тоску, одиночество, запах тления и Смерти… Смотришь на эти осколки бывшего счастья и невольно веришь в те истории, в те странные, порой жуткие, мистические истории, которыми окутаны эти места. Да как не поверить, когда рядом с тем местом, о котором я вам сейчас расскажу, мои милые читатели, бьют чистейшие источники (святые, серебряные), а в радиусе 30 км нет ни одной змеи. Вы представляете? Ни одной: ни ужа, ни гадюки, никого… Вот и сама история, услышанная мной от местных жителей:
«Бывшая барская усадьба располагалась на некогда живописном берегу неглубокой, спокойной реки возле Вологды. Много лет назад жила в той усадьбе бездетная, богатая барыня Марья, владела тучными стадами коров, селением с крепким хозяйством и полями, дающими обильный урожай.
Сама усадьба вид имела внушительный: огромный дом из белого камня и колоннами, в стиле ампир, рядом мельница и главная «слабость» и гордость помещицы – конюшня. Пара лошадок в той самой конюшне, диковинной породы и ума необыкновенного, цену имели заоблачную и были для Марьи всем: и «любимым детищем», и лекарством от скуки. Лес в округе был вычищен, дорожки ухожены, а барыня часами проводила досуг в занятиях по верховой езде.
К слову сказать, барыня была очень добра: крестьян своих не обижала, скотину любила, обиды прощала.
Началась революция, и Марья укрылась в своей усадьбе. Да куда ей бежать-то? Рядом «дети» ее – лошади. Их-то куда девать?
А крестьяне… словно с ума посходили: топтали поля, резали барских коров (не для еды, а из принципа). Опьяненные водкой, свободой и кровью, ворвались в усадьбу, схватили Марью и бросили в конюшню, на землю, смешанную с соломой и конским навозом.
Лошади вырвались из открытых загонов, обезумев от вида пьяных и окровавленных людей, и умчались в лес, а Марья… Ее участь была ужасной: издевались над ней несколько часов подряд, и, уже умирая, прокляла она своих мучителей проклятьями страшными, лежа на холодной земле, пропитанной собственной кровью. Собрав последние силы, скрюченными от боли и холода пальцами, соскребла она землю и бросила в глаза мучителям:
– Не видать вам счастья, ни вам, ни семьям вашим…
…В тот же день решили создать в усадьбе коммуну: несколько семей из тех, кто больше всех участвовал в погромах и насилии, обосновались в бывших барских апартаментах. А растерзанный труп женщины так и остался лежать в конюшне (по пьяни никто не озаботился вынести и похоронить Марью)… Вскоре с трудом нашли и поймали лошадок, а когда повели их в конюшню, животные, чуя смерть и беду, сопротивлялись, храпели, вставали на дыбы и вырывались. Бедные, несчастные лошади… дико ржали, метались и бились в кровь об загон.
Вечерело… Туман опустился на землю.
Тоска и печаль охватила людей, укрывшихся в Марьиной усадьбе. Огонь в камине не согревал, свет от свечей не был ярок. Холод вползал в комнаты и души людей.
В полночь никто не мог уснуть, собрались все в большой зале, сидели, угрюмые и усталые.
И вдруг в тишине раздался протяжный, наполненный болью крик женщины. Лошади громко заржали.
Люди побледнели от страха, и никто не отважился выйти из дома. А в конюшне началась вакханалия: в оконцах мерцали огни, плясали тени, лошади ржали и били копытами.
Крики женщины то звенели в ночной тишине, то обрывались на самой высокой ноте. Дети плакали и прижимались к родителям, а родители… проклинали тот день и час, когда они переступили порог усадьбы.
Лишь к утру крики женщины и конское ржание стихли, и в наступившей тишине мужчины, с топорами в руках, подошли к конюшне, открыли ее и замерли от изумления: она была пуста… Ни лошадей, ни мертвой Марьи, никого…Побросав топоры, матерясь и чертыхаясь, мужики бросились прочь от усадьбы.
Вечером крестьяне не отважились вернуться обратно и, единогласно проголосовав, вскоре сожгли и усадьбу, и «дьявольскую» конюшню.
А лошадей… лошадей не нашли.
Прошли годы. Селение вымерло, лишь ветер гуляет по заброшенным домам и хлопает гнилыми ставнями и покосившимися дверьми. А в тихие ночи, когда на землю опускается туман, сами собой гаснут костры рыбаков, кладбищенский холод вползает под одежду и слышатся стоны женщины и ржанье коней.