Разговор в поезде

В августе сего года мне пришлось ехать поездом в Волгоград к родителям. Я люблю ездить одна, беру всегда боковые полки, чтоб избежать лишнего общения. Так можно молча уставиться в окно и наблюдать, как мелькают деревья и дома. Попутчика не было, и я обрадовалась, что поеду без соседа. Но оказывается, зря радовалась. Вскоре ко мне подсела женщина немолодого возраста с огромной косой по спине. Толстая, длиннющая коса. Это бросалось в глаза — я ещё подумала: может, это шиньон. Но, разглядев получше, сделала вывод — волосы свои. Ох, думаю, вот морока помыть и расчесать. Осанка такая, что позавидовать можно, высокая, чёрные глаза — одним словом, красавица.
Соседка распаковала чемодан и, невзирая на людей, начала переодеваться. У всех глаза на лоб повылезли. Не хочу сказать, что она демонстрировала нижнее бельё, вовсе нет — но все переодеваются, как обычно, в туалете. Ну, видать, это правило на неё не распространялось. Она быстро задрала юбку и надела просторные шорты, потом футболку, а уже через футболку вытянула лямки платья и через ноги сняла. Да так быстро, у меня очки на кончик носа сползли от удивления. И всё это с такой лёгкостью, с таким задором.
Мы познакомились. Мою попутчицу звали Лилия Николаевна, ей 52 года, вдова с дочерью, которая живёт отдельно. Если честно, знакомиться и общаться хотела только она; я, будучи воспитанным человеком, отвечала на вопросы, но разговор не вязался. Наконец, она замолчала и мы стали просто смотреть в окно. Пауза затягивалась, и стало как-то неловко от молчания. Я достала ноутбук и всем своим видом дала понять, что буду занята своим делом. Тогда Лилия просто уселась поудобнее и стала на меня смотреть. Не люблю я этого, такая злость сразу накатывает. Я опустила голову к ноутбуку и стала редактировать какой-то свой очередной рассказ. А моя соседка взяла и закрыла крышку моего ноутбука и говорит:
— А я вас видела где-то.
Я на нее, наверное, очень, нехорошо посмотрела, потому что улыбка слетела с её лица:
— Ну, Оксана, ну что вы, ей-богу, ну скучно же ехать, давайте поговорим.
— Хорошо, — говорю, — сейчас схожу за кипятком и будем болтать.
Я взяла стакан и пошла в сторону проводника, где обычно кипяток наливают. Немного задержалась, а когда вернулась, заметила, что Лиля повернула к себе мой комп и что-то там читает. Я как раз у себя на сайте редактировала свои творения, так со страницы и не ушла. Я не думаю, что она многое успела прочитать и понять, но настрой у моей соседки явно изменился. Она отвернулась к окну и замолчала. Она молчит, и я пью кофе и молчу. Потом Лиля начала резко стелить себе на верхней полке — так громко, мне не по себе стало. Вскарабкалась туда и накрылась простынкой. И только её длинная коса свисала чуть ли не до стола. Великолепные волосы, никогда такого не видела. За окном уже было темно, я постелила себе и пошла в туалет переодеться и смыть косметику. Когда вернулась, заметила, как из-под простыни вздрагивают плечики Лили. Она плакала. Ну, думаю, что я такого сделала-то? Открываю ноутбук и вижу мой рассказ «Ведьма» в Самиздате — я его редактировала. Лилия, когда открыла мой ноутбук, на него, наверное, и наткнулась. Не все люди это понимают, и я решила сделать шаг к примирению и выяснить, что же случилось.
Оперившись на свою полку, я подтянулась к Лиле и говорю — мол, Лилечка, давайте поговорим, я не знаю, что вы там такого страшного прочитали. Но поверьте, не так страшен чёрт, как его малюют. Давайте я схожу куплю у проводника сливок, и мы попьём кофейку и поговорим.
Лиля резко отдёрнула простыню, своей же косой утёрла нос и стала слезать вниз. Такие движения все агрессивные, что я подумала, как бы мне в Волгоград с синяком не приехать. Она слезла и уселась рядом со мной. Я пошла купить сливки и заодно принести кипятку. Кондиционер исправно работал, и уже становилось немного зябко в вагоне.
Надо было как-то начинать разговор, но Лиля меня перебила:
— Я расскажу, почему у меня такая реакция на ваши рассказы. Я же не глупый человек, прекрасно понимаю, что просто так вы такие вещи писать не будете. Вы с этим как-то связаны. Хотя, если честно, я удивлена — всё, о чём вы пишете, надо скрывать, а вы это на обзор выставляете. Людям не нужно это, понимаете? У вас же там все названия — то ведьмы, то лешие, то домовые… Ну жить-то страшно становиться. Я этого боюсь, расскажу почему.
Я сама городская, но каждое лето меня отправляли к бабке моей на хутор. Также приезжали и другие внуки. У бабани был огромный огород, и она его уже не могла содержать, надо было полоть и много поливать. Мы приезжали и помогали. Меня Бог не обидел, всё было при мне, а вот с волосами проблемы были. Вся родня смеялась — мол, девка красивая, а волос — три тычины на голове. Очень редкие волосы были и постоянно выпадали.
Понравилась я там одному местному парню. Петро его звали, на лето пастухом работал. Все деревенские парни на лето работали, то пастухами, то в поле. А мне стыдно было, я ж городская, а тут какой-то пастух ухаживает. А Петро ночевал возле нашего дома и в саду спал, свернувшись калачиком, только чтоб рядом со мной быть. Неприметный такой, угрюмый, не понравился он мне, и стала я его избегать. А тут к бабане ещё родня приехала и нам с сестрой постелили на летней кухне, в хате мест уже не было. Дверь на кухне не закрывалась, да и бояться было не кого, все друг друга знали. Мы легли с сестрой и вскоре уснули.
Проснулась я утром и смотрю: сестра сидит за столом и смотрит на меня. В глазах ужас застыл. Я перевела её взгляд на себя, смотрю, а у меня на груди тарантул сидит, у нас в степи много их развелось. Но этот паук был лохматый и просто огромный. Он встал в позу угрозы и резко меня укусил за грудь. Я заорала, то ли от боли, то ли больше от испуга. Залетел отец и смял паука в ладони, только жижа между пальцев полилась. Мне стало плохо, вызвали фельдшера, он сказал, что в данный момент эти пауки не ядовитые, но укол сделал и ушёл.
К ночи у меня поднялась температура, меня тошнило и выворачивало. Пришёл меня проведать Петро — как зашёл, так мне хорошо стало. Ушёл — мне опять плохо. Бабуля моя это дело заприметила и позвала с соседней улицы бабку одну. Та пришла, глянула на меня и давай меня раздевать и оглядывать. Потом поворачивается и говорит:
— Сделано сильно, с живым существом сюда пришло и на двух ногах ушло. Поворачивается и говорит мне, мол, кому из женихов отказывала или нет? Я ей и сказала, что Петру нравлюсь, и что как приходит, так меня боль отпускает. Уходит — и мне плохо становится.
Бабка начала что-то варить на плите, вскоре запахло травами на кухне. Потом подходит и говорит:
— Ты должна мне что-то своё отдать, с чем тебе расстаться тяжко.
Моя бабуля попыталась встрять в разговор, но та её отстранила. Я задумалась, с чем мне трудно расстаться. А бабка между делом подаёт мне стакан с отваром и говорит:
— Волосы мне свои отдай.
Я тут как подскочу — говорю, мол, у меня они и так жидкие, я ж лысая буду совсем. А она подошла близко и говорит:
— Лысая, да живая. Не хочет этот парень, чтоб ты жила да другому досталась, через неделю умрёшь. Соглашайся, и мы накажем, того, кто с тобой это сотворил. Сегодня же ночью и узреешь, к кому твой Пётр обращался. Она сама к вам придет.
Я согласилась. Мне дали чёткие указания, что делать и как себя вести. Отвар выпила, и бабка ушла, выдрав у меня из головы несколько волос. Бабушка от меня не отходила, вместе и спать легли.
Ночью стали стучать в ставни — бабушка на ночь их накрепко заперла. Сперва негромко, а потом уже посильнее. Тут мы услышали голос:
— Матвеевна, открой, мне спичек надо взять у тебя, свет в доме потух.
Мы молчим, но по бабушкиному виду я поняла, что бабуля узнала голос. Опять стук, прямо по всем окнам сразу, куры в курятнике стали сходить с ума. Потом опять у самого крыльца:
— Матвеевна, ну выйди, хоть соли дай.
Мы опять сидим, молчим. Страшно обеим, бабулю мою трясти стало, я за неё испугалась. Тут начали в сарае стёкла биться, кто-то швырял все, что попадало в руки. Потом резкий рык в окно:
— Открой по-хорошему, немедленно открой мне дверь, всех кур твоих поморю, сама ходить под себя будешь. Открой мне дверь!
Крикнул наш петух, всё сразу поутихло, но мы не спешили выйти во двор. Вскоре в окно тихо постучали и бабушку позвали по имени. Мы вышли, перед нами стояла вчерашняя бабка. Они с бабушкой прошли в летнюю кухню, а я так и осталась стоять на крыльце. Все цветы были в огороде поломаны, а какие выдраны с корнем. Вскоре бабушка вышла вместе с нашей гостьей, и направились ко мне. Баба Агафья (так звали эту старушку) подошла ко мне и говорит:
— Ты не печалься за волосы-то, как только я умру, у тебя их столько будет, что все будут завидовать — главное, не стриги, это твоё здоровье.
С тем и ушла. На следующее утро я узнала, что Пётр упал с мопеда и сломал ногу, да так сильно, что его повезли в областную больницу. Наша ночная гостья, которая ломала ставни, как мне сказала бабушка, через неделю преставилась, умерла возле своего туалета во дворе. Бабуля так и не сказала мне, кто это была.
Волосы мои по приезду в город почти все вылезли, я ходила в беретке, и многие думали, что я больна. Позже я купила парик из настоящих волос, и уже никто не мог догадаться, что это не мои собственные волосы. Но через пару лет у меня стали появляться мои, густые волосы. Росли быстро, как по волшебству. Я поняла, что бабка Агафья умерла. И до сих пор не стригу их, тяжело с ними, но помню наказ. Теперь вы понимаете, как я ко всему этому отношусь, а тут вы про это же и пишете. Меня просто надо понять.
Лиля, завернувшись в одеяло, тоскливо смотрела в окно, отхлёбывая свой кофе.
Я была ошарашена рассказом. Эта женщина имеет право плохо относиться к ведьмам, потому что пережила много худого в своей жизни. Мы ещё много говорили, обменялись телефонами, обещали звонить друг другу и не теряться. В Волгограде мы тепло попрощались и разошлись. Вот такая встреча у меня состоялась в поезде Москва — Волгоград.