Болото

Все дело в том, что никто из нас так и не увидел этот домик у озера. Может не было там никакого домика и озера этого дерьмового тоже не было? Какой-то колоссальный развод в стиле тупых ужастиков. Мне это видится сейчас просто глупой и бессмысленной шуткой, хочется смеяться до колик в животе, до хрипа, пока кровь из глотки не пойдет. Вот так мне теперь смешно. Вообще вся эта история сделала меня дьявольски веселым, все эти антидепрессанты, они, черт побери, действительно работают, тысячи домохозяек не могли ошибаться, мать их. Мой желудок не принимает еду, моя жопа разрывается от боли, когда я хожу в туалет, но зато я, блин, весельчак и балагур, вот они чудеса медицины. Стирали бы еще эти колеса память, и клянусь, я бы тут же на них женился. Но я продолжаю помнить. Все до идиотских мелких деталей.
Я знаю, лучше не думать обо всем этом. О том, что было бы, если бы я, допустим, взял и послал всех к чертям и не поехал бы ни на какие озера, ни в какие гребаные домики. Все было бы прекрасно и здорово. Никаких чудо-антидепрессантов и прочего дерьма.
Или если бы я, например, не захотел ссать и не стал требовать остановки. Да, это я был тем самым мудаком, чей мочевой пузырь так не вовремя забил тревогу. Как там гласит первое правило ужастиков – не останавливайся посреди пустынного шоссе, окруженного лесом, чтобы поссать? В общем, мы остановились. Полная тачка ржущих идиотов. Музыка на всю катушку, выпивка ходит по кругу – что-то типа вечеринки на колесах посреди шоссе. Там Макс, какой-то его друг, даже имя его не вспомню, и их девчонки. И я иду ссать под дружный хохот и подтрунивания. По правилам ужастиков, первого, кто идет ссать в темном лесу, зверски убивают, но со мной все как-то обошлось, и я вернулся целым. А вот машина не завелась. Так смешно вспоминать, как мы носились впятером вокруг машины. И Макс все орал “Што за фигня, што за фигня?” и девочки нервничали, а тот парень, чьего имени я не запомнил, предложил дойти пешком, мол тут идти-то недалеко осталось. Девочки запротестовали, Максу очень не хотелось бросать свою машину на шоссе, а мне очень не хотелось торчать в машине всю ночь. Мы начали спорить, разругались и разделились. В лучших традициях тупых ужастиков. Девочки тут же принялись названивать своим мамам, а Макс пытался с кем-то договориться, чтобы нас забрали. Мы с безымянным парнем пошли вперед вдоль дороги. Умом я понимал, что вряд ли мы ночью пешком без навигаторов и фонарей сможем отыскать правильную дорогу к дому, в котором никто из нас ни разу не был. Нужно было сидеть в машине и ждать, когда нас заберут, как говорил Макс. Но меня бесило, что эти двое были с телками, а я нет, мне хотелось испортить всем чертово веселье. Поэтому я упорно шел вперед, а этот безымянный чел непринужденно шел рядом и пинал камушки. Я был уверен, что лес растянется надолго и что пешком дойти абсолютно нереально, но вдруг перед нами возник зеленый знак охраны природы. И поворот. Нам про этот поворот говорили ребята, у которых мы сняли домик. Это совсем недалеко. Безымянный тут же позвонил Максу и потребовал, чтобы тот тащил свою задницу и девочек к этому повороту, Макс протестовал, но потом сдался, а мы с безымянным, не дожидаясь остальных, поплелись дальше.
За поворотом лес заметно поредел, я видел впереди просвечивающее сквозь небольшие заросли небо, щедро усыпанное звездами. Чертовски красиво, думал тогда я и с наслаждением вдыхал сладкий ночной воздух. Безымянный шел впереди, на спине его толстовки сверкал номер 23. Я нифига не запомнил его имени, но эти дурацкие цифры напрочь засели в моем мозгу. Он первый услышал крик. Жуткий нечеловеческий вопль в лесу посреди ночи. Он сразу замер, а до меня дошло, когда по окрестностям уже гуляло эхо. Мы сразу подумали на девчонок, но когда от Макса пришла смска – “Што за фигня?”, удивленно переглянулись.
Смешно. Если бы мы сразу рванули обратно к машине, заперли бы все двери и сидели бы тихо, ничего бы, наверное не произошло. Второй вопль заставил нас ломануться вперед сквозь кусты и липнущие к лицу паутины. Кто-то был в беде, Чип и Дейл спешат на помощь. Два идиота.
Я почувствовал хлюпанье под ногами. Стрекотали какие-то насекомые. Лес остался позади. Высокая пожелтевшая трава доставала мне чуть ли не до подбородка. Я видел голову безымянного, бегущего впереди. Зачем мы бежали и куда? Если бы меня тогда кто-то спросил, я бы, наверное, образумился и повернул назад. А потом я увидел ее.
Девушка выглянула из-за травы, а потом снова пригнулась. Безымянный тоже ее заметил и побежал в ту сторону. Я споткнулся о какую-то корягу и свалился лицом в грязную жижу. И снова раздался этот жуткий вопль, заставляющий кровь застывать на пути к сердцу. И тут же раздался совсем другой вопль. Я, хоть и не знал, как вопит безымянный, но сразу догадался, что это был он. И снова я облажался – надо было бежать назад, парню уже было не помочь, я столкнулся бы с Максом и девочками, увел бы их подальше, но нет. Я вскочил на ноги и решительно направился в сторону воплей и стонов. Я шел, как терминатор, разводил в сторону траву, не обращая внимания на промокшие кроссовки и на то, что вода уже доставала мне чуть ли не до щиколоток. Безымянный уже не орал, он гортанно булькал. Как будто полоскал горло. Я встал как вкопанный и смотрел на распластанное тело этого парня с закатившимися глазами, окровавленной толстовкой и странным существом, сидевшим у него на груди. Оборжаться можно, он был еще жив. Эта серо-зеленая дрянь, которую я в темноте принял за девушку, отдирала от безымянного куски мяса, аппетитно хрустела и чавкала, пережевывая его плоть, он конвульсивно подергивал руками, как раненый голубь, а я стоял и смотрел. Я мог что угодно сделать в тот момент. Но на уроках ОБЖ нам о таком не рассказывали. У меня в мозгу не было припасенного плана, как вести себя в случае нападения серо-зеленой болотной дряни на парня, чьего имени я не знаю. Я, наверное, так и стоял бы, пока оно его не доест, если бы существо не запрокинуло голову вверх и не завыло. Тут-то я и припустил на всех парах, но снова обо что-то споткнулся. Нога. Стройная загорелая ножка, обутая в голубую мокасину, заканчивалась окровавленным рваньем. Слюна у меня стала какой-то отвратительно-вязкой, я выплюнул горький сгусток, поднялся на ноги и побежал. Я слышал, как орет Макс, слышал визг и те жуткие вопли. Но это все было так далеко, будто я был в наушниках. Я несся по болоту, не разбирая дороги, но оно все не заканчивалось. Что-то схватило меня за штанину, я обернулся, ожидая увидеть монстра с красными горящими глазами, но это была девчонка из тех, что была с нами. Она лежала на земле, без одной ноги, и истошно орала, слабеющей рукой дергая мою штанину. Я ведь мог подхватить ее на руки и побежать, если бы думал быстрее. Но что-то уже схватило ее за то место, где раньше у нее была здоровая и стройная ножка, и потащило назад, в хлюпающую жижу. Мне осталось лишь проводить ее взглядом и метнуться вперед, пока меня самого не сцапали и не разорвали на части.
Я не помню, как я оказался в машине. Когда я очнулся, было уже утро и мы ехали. За рулем сидел Макс. Я лежал на заднем сидении и пялился на него в зеркало заднего вида. Он был похож на туберкулезника. Совершенно отсутствующий взгляд, бледно-голубого цвета потное лицо, взгляд отсутствующий. Я спросил его, в порядке ли он. Мне было не по себе от его вида. Забавно, но я не сразу врубился, что произошло ночью. Он не отвечал мне и вообще выглядел отстраненным. Я лежал в непонятках и даже не думал спрашивать про безымянного парня и девчонок. Макс вдруг резко затормозил и выпал из машины. Я выглянул в окно – он лежал посреди трассы и блевал. Из него выходила какая-то белая муть, а я смотрел на его сгорбленную спину и вспоминал. Вот так я все вспомнил. Погладил кровавый след на своей штанине и рассмеялся. Пока я давился истерическим хохотом, Макс вернулся в машину и мы продолжили путь.
Мы вернулись домой, но ничего не закончилось. Напрасно было думать, что все может закончиться вот так славно. Два друга выбрались из смертельного болота. Ну уж нет. Самое смешное, что мы даже в полицию не заявили. Тупо закрылись дома, вырубили телефоны и ждали. Не знаю, чего ждал Макс, но я ждал, пока он помрет. Я был уверен, что он не жилец. Его беспрестанно рвало какой-то белой жижей, он был белый, как моль, и молчаливый, как призрак. А потом он начал чесаться. Он грыз свою кожу зубами до крови, рвал ее ногтями, растирал в фарш, я не мог смотреть на это, но не смотреть тоже не мог. Лицо его осунулось и вытянулось, одежда болталась на нем, как что-то ненужное, его раны приобрели какой-то странный зеленоватый оттенок. Я наблюдал, как он заживо обрастает плесенью, но даже не думал звонить врачам. Я просто ждал, когда это все закончится. Однажды ночью меня разбудил вопль. Громкий нечеловеческий крик. Тот, что я слышал в лесу. Я подскочил на кровати, чувствуя, что этот вопль эхом ударяется о стены моей комнаты. Оно было здесь, у меня в доме. Я пролежал до утра с открытыми глазами, понимая, что это не закончится никогда. Наутро я обнаружил, что Макс исчез.
Смешно, но вместо того, чтобы бить тревогу, я начал принимать антидепрессанты – они отлично поднимают настроение. Считанные дни остались до конца моего отпуска, а я боюсь подходить к зеркалу – боюсь умереть от смеха. У этих таблеток жуткие побочки. У меня ужасная рвота, адский понос, и все тело зудит так, будто я героиновый наркоман. Ногти уже не действуют, я чешусь ножом, отскребая ненужную кожу. Я, наверное, стал похож на мумию. А еще мне кажется, что от меня пахнет болотом. Вот бы туда вернуться…