Нечто в моем шкафу
Вы спрашиваете, почему в последнее время у меня такой изможденный вид, словно вызванный продолжительной бессонницей? Почему я невольно вздрагиваю каждый раз, как только сама собой открывается подпираемая чем-нибудь изнутри дверца кухонного шкафчика? И почему в мои тридцать с небольшим уже явственно заметна пробивающаяся на висках седина?
Хорошо, послушайте эту жуткую историю. Вы, скорее всего, недоверчиво посмеетесь, как делали многие, кому я пытался поведать о своем страхе. Еще совсем недавно я и сам с удовольствием бы к вам присоединился. Еще пару месяцев назад, сидя вечером на залитой светом кухне с бокалом коньяка в руке, я смущенно и фальшиво вторил издевательским смешкам друзей. Теперь уже и не знаю, что мне делать — плакать или смеяться. Каждое утро я, стоя перед зеркалом, проверяю, сколько седых волосков прибавилось за прошедшую кошмарную ночь. С некоторых пор я боюсь спать. Вернее, боюсь, что проснусь среди ночи, разбуженный тихим скрипом дверцы, и глухой голос из пыльных глубин шкафа позовет меня по имени.
Все началось около двух лет назад. В то время на нашей фирме близился к завершению очередной крупный проект. Как обычно, мы не укладывались в сроки, и домой приходилось возвращаться чуть ли не к полуночи. Вконец измотанному, мне хватало сил лишь на то, чтобы выпить бутылочку пива и, не дождавшись окончания вечерних новостей, завалиться спать. На сон я никогда не жаловался, тем более в подобные периоды.
Будильник должен был прозвенеть ровно в шесть, чтобы к половине седьмого я смог, наконец, сползти с кровати и начать новый каторжный день. Но проснуться пришлось гораздо раньше. Глаза мои оставались закрытыми, и некоторое время я никак не мог понять, что же послужило причиной внезапного пробуждения. И вдруг почувствовал, что в комнате кто-то есть. То есть, сейчас уже с уверенностью можно сказать, что кто-то там был. Тогда же это было лишь какое-то неопределенное ощущение, которое трудно выразить словами. Лежащему лицом к стене, на самом краю разложенного дивана, мне казалось, что за моей спиной в самом углу кто-то стоит. С одной стороны, я не мог знать, есть ли там кто-то, да и не могло там никого быть… Да, не могло: из угла не доносилось никаких звуков, и все же я каким-то неведомым образом воспринимал присутствие некоего чужого существа. Могу предположить, что вы сейчас скажете. То же самое мне говорили все психиатры, консультировавшие меня по этому вопросу: «У многих людей временами возникает подобное чувство. Им кажется, что они ощущают за спиной чей-то пристальный взгляд», и т. д., и т. п.
Если бы этим чувством все и закончилось, я бы с радостью с вами согласился. Но вслед за этим послышались шаги. Постояв несколько секунд возле шкафа, словно для того, чтобы я в полной мере смог осознать присутствие кого-то чужого, оно отправилось в кухню. Походка не была осторожной — неведомый кто-то, видимо, ощущал себя хозяином и даже не пытался скрыть своего присутствия. Это были шаги одинокого мужчины, которому вдруг среди ночи приспичило в туалет. Я хочу сказать, что звуки были довольно отчетливыми, но я не слышал их в том смысле, как обычно слышат люди. Я чувствовал шаги. Чувствовал так, будто звуки, минуя органы слуха, проникали прямо в мозг. Свидетели, описывающие опыт телепатического общения, утверждают, что голос собеседника раздавался прямо в голове. Таким же образом я воспринимал присутствие этого существа. Шаги как бы рождались у меня в мозгу, и одновременно можно было отчетливо представить себе то место, откуда они доносятся. Таким же образом я скорее почувствовал, чем услышал, щелчок выключателя в кухне. Страха в тот момент не было, он пришел позже, когда визиты существа стали более настойчивыми и регулярными. В тот первый раз из кухни донеслись лишь несколько слабых стуков, будто кто-то передвигал оставленную на столе посуду. Затем снова щелкнул выключатель, и шаги проследовали обратно к шкафу. А потом раздался звук, который до конца жизни будет преследовать меня в кошмарах — тихий скрип открываемой дверцы среди ночного безмолвия. Несколько минут я лежал, ожидая продолжения, но все было тихо. Лишь негромко тикал будильник, да где-то очень далеко подвывала сигнализация.
Наконец, уверив себя, что все это был сон, я успокоился. А утром происшествие показалось мне пустяковым и смехотворным. Загруженный работой, я практически забыл об этом случае и вспомнил лишь месяца через два.
Тогда я довольно поздно вернулся домой с какой-то гулянки в небольшом подпитии и, наспех скинув одежду, завалился в кровать. Как вы уже догадались, я снова очнулся задолго до рассвета, что в моем состоянии было весьма удивительно. Через закрытую дверь ванной доносилось приглушенное журчание льющейся из крана воды. Поначалу я даже не обратил на него особого внимания. Алкоголь делал свое дело, затягивая меня в пучину сна, наполненного обрывками сновидений. Утром, скорее всего, это происшествие забылось бы, как и случившееся ранее. Боже, как же наивны бывают люди! Сон уже готов был снова принять меня в желанные объятия, как вдруг раздался негромкий плеск, будто кто-то мыл руки. Затаив дыхание, я прислушался. Плеск повторился, затем журчание стихло. Я прямо почувствовал, как оно закручивает кран, хотя слышать этого, естественно, не мог. Странное было чувство. Затем дверь открылась. Черт возьми, готов поклясться чем угодно, что сквозь плотно сжатые веки я различил неяркий свет. Щелкнул выключатель, и в этот момент страх в первый раз заскребся в глубине сердца. Раньше еще можно было утешиться тем, что все звуки доносятся из квартир сверху или снизу, хотя дом наш старой постройки, с толстыми кирпичными стенами. Если даже какие-то шумы и пробивались сквозь мощные перекрытия, они были слишком слабыми. Конечно, замутненное полусном сознание могло само довершить картину, но, когда щелкнул выключатель, я понял, что все происходит именно в моей квартире. Потому что услышал еще один звук. Очень слабый, он был на пределе слышимости, но его невозможно перепутать ни с каким другим. Дело в том, что в выключателе возле ванной при каждом щелчке звенит отошедшая пружинка. Звон этот очень тихий и, если вы про него не знаете, то, скорее всего, и не услышите его. По крайней мере, днем. Но сейчас, ночью, в абсолютной тишине, когда даже с улицы не доносилось ни звука, он прозвучал довольно явственно. Голову даю на отсечение, что слышал, как задребезжала чертова пружинка. От двери в ванную до входа в спальню буквально несколько шагов. И, сделав эти шаги, нечто замерло на пороге. Описывая первый случай, я забыл упомянуть, что звуки шагов были довольно странными. Не совсем человеческими. Ноги шлепали по полу, как будто ходивший был обут в ласты, и в тоже время не слишком громко. Просто тихое «шлеп-шлеп». Но я уверен, что просто босой человек так не ходит. Так вот, остановившись у входа в спальню, оно замерло на некоторое время. Я представил, как оно разглядывает меня. Затем, после нескольких томительных секунд, шлепки проследовали к шкафу. Дважды скрипнула дверца, внутри что-то поворочалось и, наконец, все стихло. Слава Богу, что я был нетрезв, иначе не смог бы заснуть до самого утра. Но, опьяненный, через несколько секунд уже храпел, позабыв о своем страхе.
После этого случая я первый раз решился рассказать о происходящем. Просто упомянул об этом, полушутя, на какой-то вечеринке. Друзья с удовольствием посмеялись над «страшилкой», лишь одна незнакомая девушка изменилась в лице. Она как-то странно на меня посмотрела, но, не дав развить тему, перевела разговор в другое русло.
Поддавшись настроению окружающих, я и сам посмеялся, но на следующую ночь все снова повторилось, причем еще в худшей форме. В этот раз оно сходило в туалет. Звучит смешно, но, поверьте, теперь мне вовсе не до веселья. Сначала из глубины шкафа донеслось невнятное ворчание. По большей части нечленораздельное, оно, тем не менее, производило впечатление какой-то ужасной молитвы на непонятном, нереальном языке. Скрип дверцы лезвием полоснул по нервам, по коже побежали мурашки. И снова тихое 'шлеп-шлеп'. Открылась и закрылась дверь в туалет. И, после нескольких секунд тишины (ни журчания, ни скрипа сидения), нечто проследовало на кухню. Постояло там, снова в полном безмолвии, и вернулось в спальню. Как и в предыдущий визит, помедлив на пороге, оно вдруг подошло к дивану и остановилось прямо возле меня. Сердце мое забилось так громко, что, казалось, оно могло услышать. Однако, изо всех сил притворяясь спящим, я старался дышать ровно и глубоко. Дыхания существа не было слышно, только какой-то звук. Тихое шипение и потрескивание, как шипит патефон на последней дорожке пластинки. И запах. Всю комнату заполнил его запах. Воняло, как в сыром углу старого сарая. Гнилью, плесенью и еще чем-то неуловимым, но таким же противным. Я лежал на правом боку и вдруг с ужасом почувствовал, как оно перелезает через меня, укладываясь на свободное место. Оно поворочалось, словно кот, устраивающийся поудобнее, и затихло. Теперь мы лежали буквально в нескольких сантиметрах друг от друга. С превеликим трудом мне удавалось притворяться спящим. И я чувствовал, как оно, не отрываясь, смотрит на меня. Смотрит холодным бессмысленным взглядом рыбьих глаз, словно знает, что я не сплю, и старается подловить.
Приступ паники не позволял даже приоткрыть глаза. И, несмотря на это, я все же очень скоро заснул.
С тех пор оно больше не возвращается в шкаф. Выходит из него, некоторое время бродит по квартире, вздыхая и ворча на своем непонятном языке, затем укладывается на свободное место. Оно смотрит на меня. Знаю, что смотрит — до тех пор, пока я не засну. Странно, но в таких случаях заснуть удается довольно быстро.
Временами вторая половина дивана занята. Вы понимаете, что я имею в виду. В эти ночи оно не появляется. Иногда я готов подобрать с улицы и затащить в постель грязную спившуюся нищенку, лишь бы не слышать этого скрипа. И я боюсь складывать диван, хотя и не знаю, что произойдет. Вероятно, оно потопчется возле меня, повздыхает, и отправится обратно в шкаф. Но что, если нет?
Вы спрашиваете, почему бы не запереть шкаф? О, поверьте мне, я пытался это сделать. В дверце есть простейший замок, закрывающийся на маленький ключик. Просто для того, чтобы ребенок не смог раньше времени увидеть свой новогодний подарок. Однажды вечером я так и сделал, однако спокойствия это не добавило. У меня было такое чувство, что все стало только хуже. Что-то внутри говорило: «Лучше открой». Но, к сожалению, не вняв голосу разума и зажав ключик в кулаке, словно оберег, я лег спать. И проснулся за пару секунд до того, как оно попыталось выйти. Еще погруженный в дрему, я услышал, как оно толкнуло дверцу. Потом еще и еще раз. Сразу вслед за этим из шкафа донеслась целая серия ударов. С меня мгновенно слетели остатки сна. Стиснув ключик в потной ладони, я с ужасом ждал, что будет дальше. В дверь еще несколько раз ударили, все настойчивей и настойчивей. В нее не барабанили, прося открыть, удары были глухими и не такими частыми, словно кто-то бил плечом, стараясь выломать жалкую преграду. И когда уже начало казаться, что со следующим толчком дверь вылетит, оно неожиданно затихло. Я решил было, что оно успокоилось, как вдруг из шкафа раздался ужасный вопль. Полукрик-полустон, он был наполнен отчаянием, кошмарной мольбой и злобой. Дикой, бесконечной злобой.
В этот момент я сам готов был завопить дурным голосом и выскочить на площадку, выбив входную дверь. Удержал меня лишь дикий ужас, тугими жгутами стянувший все тело. Не было сил даже откинуть одеяло. Стиснув зубы и зажмурившись так, что заболела голова, я ожидал, что оно сейчас вырвется из своей ненадежной тюрьмы и набросится на меня. Если бы из шкафа донесся еще хоть один звук, я бы обмочился или остался заикой на всю жизнь. А может быть, и то и другое вместе. Но оно ушло. Больше в эту ночь заснуть не удалось. Так и пролежал до рассвета, сжимая в правой руке чуть не погубивший меня талисман. Как только в комнате стало достаточно светло, я прошлепал на кухню и, налив полный стакан водки, залпом выпил. Занюхав рукой, пахнущей потом и медью, на подгибавшихся ногах я поплелся к шкафу. Ключ повернулся в скважине с щелчком взводимого курка. Поражаясь своей смелости или, скорее, безумству, я открыл дверцу. Внутри, естественно, ничего не было. То есть ничего страшного или странного. Пара костюмов на вешалке, старая кожаная куртка, несколько небольших коробок с разным барахлом и сгоревший утюг. А к обратной стороне дверцы прилип какой-то лоскуток, рассыпавшийся в пыль, при первом прикосновении.
Следующие несколько ночей я провел у друзей. Соврал что-то насчет затеянного ремонта. Но нельзя же вечно мотаться по чужим квартирам — и, ожидая самого худшего, я все-таки вернулся.
В первую ночь, проведенную дома после попытки запереть шкаф, оно дотронулось до меня. Сначала, как всегда, постояло около дивана, нависая надо мной и глухо ворча. Иногда я думаю, что различаю в этом ворчании знакомые слоги. Временами его бормотание становится более разборчивым, и тогда мне кажется, что оно пытается произнести мое имя. Перелезая через меня, оно грузной громадой навалилось на грудь. Поначалу оно лежало не двигаясь, и вдруг протянуло ко мне что-то холодное и длинное, напоминающее змею. Через тонкое одеяло оно щекотало мою руку, словно по ней ползало множество больших жуков. А потом дотронулось до лица. Прикосновение было противным донельзя. Это не было чувство, подобное тому, когда кто-то прикасается к твоему носу, щеке, или губам. Оно дотрагивалось до всего лица сразу, одновременно. Ощупывало меня десятками скользких маленьких ресничек, как будто холодный мокрый снег падал на лицо.
Почему я не выкинул шкаф? Не знаю. Не могу. Почему-то это пугает меня больше, чем ночные визиты. По крайней мере, ничего плохого пока не случилось. Пока.
Вы не поверите, но мне очень страшно. Мне, человеку, прошедшему через две «горячие точки» и совершившему более тридцати прыжков с парашютом. Мне, несколько лет назад провалившемуся под лед и лишь благодаря холодному рассудку оставшемуся в живых. Мне страшно. Каждый вечер, когда ложусь спать, я боюсь. Боюсь своего страха. Боюсь того, в этот раз, проснувшись среди ночи, не смогу больше вынести чувства глубокого ужаса и открою глаза.
