Морда в окне
Эта история произошла не со мной, но, тем не менее, когда мне её рассказывали, я не усомнился в её достоверности. Дело было так: летом 2009 года я отправился отдыхать к своей бабушке в украинскую деревню. И там благодаря удачному стечению обстоятельств я познакомился с отличной девушкой Мариной. Она жила в соседнем селе, и мне постоянно приходилось туда ходить. Ещё у Марины был брат размером со шкаф — поначалу он волком на меня смотрел, были даже какие-то угрозы, но в итоге я нашёл с ним общий язык. Алексей — так его звали — оказался нормальным парнем. И в один прекрасный день мы договорились пойти вдвоём порыбачить.
В назначенное утро мы с ним пришли на озеро и закинули удочки. В этот день рыба клевала неохотно, комары съедали заживо. Слава богу, Лёха захватил с собой лекарство от скуки — бутылку перцовки, которую мы тут же и приговорили. После этого на рыбу стало как-то наплевать, и мы с ним начали болтать о том о сём. Внезапно Лёха стал очень серьёзным и поведал мне историю, которая произошла с ним ещё до знакомства со мной.
У Лёхи был друг детства — Толик, они с ним иногда наведывались в заброшенные дома в поисках ценных артефактов. Однажды ночью они решили обледовать нежилой дом, который находился на другом конце деревни.
Они подошли к дому, дёрнули дверь — она была закрыта. Обошли вокруг дома и увидели вынесенное вместе с рамой окно, пролезли внутрь через него. В доме всё лежало вверх дном: какие-то раскиданные простыни, перевёрнутая кровать и сломанный стол. Вдруг они начали слышать какой-то шум с улицы. Подумали, что это собака, но всё-таки решили затаиться. Лёха говорит, что почему-то в тот момент его пробрал леденящий душу страх. А шум всё не утихал, было слышно, как сухие ветки трещат под чьими-то ногами. И вдруг Лёху осенило, что собака не может быть настолько огромной, чтобы под её весом трещали опавшие ветки, и в этот момент ему стало действительно страшно.
Тут Лёха обратил внимание, что Толик смотрит в одну точку, а его лицо перекошено от ужаса. Он посмотрел в то же место и обомлел: в окошко на них смотрела козья морда. Из дома бежать было страшно, потому что на улице было ЭТО. Они стояли и не знали, что делать. Вдруг козья морда куда-то пропала и наступила тишина, но Толик и Лёха продолжали стоять истуканами. Прошло минут пять, ничего не происходило. Они уже начали думать, что всё обошлось. Но вдруг снаружи возле двери кто-то крикнул загробным голосом: «Открывайте дверь, а то хуже будет!». После этого в дверь кто-то начал бить с нечеловеческой силой. У Толика началась истерика. Примерно после третьего удара замок не выдержал, и дверка распахнулась. Лёха не стал ждать, пока ЭТО войдёт в дом. Не помня себя, он выскочил в окно без рамы, приземлился на корточки и тут же услышал доносящийся из хаты душераздирающий крик Толика (в этот момент голос Лёхи дрогнул, и мне показалось, что на глазах у него выступили слёзы). Как добрался домой, он сам не помнил. Всю ночь пролежал, не сомкнув глаз.
Наступило утро. К Лёхе кто-то постучал в дверь — это была мама Толика. Она сказала, что её сын пришёл наутро ни жив ни мёртв, на вопрос, что случилось, мычит что-то нечленораздельное. И тут же задала вопрос: «А ты не знаешь, что случилось?». Лёха соврал, что не знает, да и вообще, он якобы всю ночь дома сидел.
С этого самого дня Толик полностью ушёл в себя и перестал с кем-либо общаться, в том числе и с матерью. Через неделю его забрали в психбольницу и держат там до сих пор.
Единственным человеком, кроме меня, кому Лёха осмелился рассказать эту историю, была его сестра Марина, и слава богу, она была из тех редких девушек, которые умеют держать язык за зубами. Я был второй и, скорее всего, последний, кому Лёха поведал эту историю, так как через две недели он разбился на мотоцикле. Почему именно мне он поведал сей рассказ — парню, с которым был знаком всего две недели, — не знаю. Наверное, накипело, хотелось с кем-то поделиться, да и скорее всего, расскажи он это своим друзьям, они бы от него и мокрого места не оставили (за то, что он бросил Толика), а о том, что случилось в заброшенном доме, тут же бы узнала вся деревня. Лёха знал, что я ни с кем не общался из его села, и поэтому вряд ли бы кому-нибудь сообщил об этом. Верить или не верить — личное дело каждого, но я верю.
