Болотник

С детства привык к походам. Неважно, выбираешься ли на пикник на пару часов или идешь на несколько дней в вольный маршрут с серьезной экипировкой — мне всегда казалось, что это лучшее времяпровождение. Скучать не приходится, все время что-то делается, не сидишь на месте — вот самое приятное в таких походах. Да и учишься понемногу разбираться совершенно в разных вещах — и как костер разжечь, и как палатку поставить, и как ходить правильно, чтобы не изматывать себя, да не кружить по лесу, а выходить обратно к своему старту. В общем, сплошные плюсы и чувство приятной усталости в конце похода, благодаря которой плюхнуться на диван после ванны превращается в неземное наслаждение и служит чуть ли не высшей наградой. Каждый год, начиная с момента оттепели и до поздней осени, выбираюсь на природу, как могу — один ли, или с друзьями, но в лес я отправляюсь обязательно.
Было это в 2007 году, в начале июля. Договорились собраться на нашем любимом месте — небольшой поляне с дубами, благо ехать на электричке всего минут сорок, да и идти близко — километров семь-восемь. Приурочено сборище было к Ивану Купала, все один к одному — и повод встретиться посидеть за костром, и праздник встретить и отгулять, и выдвинуться на маршрут практически любой можно — кому что по душе больше.
Чтобы не терять время, определились: кто свободен был — выехать заранее, поляну в порядок привести, подготовиться к приезду остального народа, дров заготовить, палатки поставить. Вроде времени немного надо, но одно к одному — вот день незаметно и пролетел. Вечерело. Решили устроить последний заход по лесу, вокруг лагеря — и сушняка набрать для костра и из-под ног поубирать коряги заодно. К слову сказать, ждали мы тогда и иногородних ребят знакомых, рассчитывали человек 40 собрать тогда, но вот кто, когда и и откуда добираться до лагеря будет — специально не обговаривали: что-то вроде соревнования — кто лучше подойдет незаметно, или на подходах еще приветствовать будут. Высшим шиком считался один случай — егерь по прозвищу Леший посреди лагеря палатку умудрился поставить, пока его не заметили и опознали; вот и старались теперь повторить сей «подвиг» все подряд…
Сознаюсь честно — очень я чернику люблю, а тут как на заказ — то один кустик с налитыми соком ягодами, то сразу несколько цепочкой тянутся… Так и брел, обирая кустики, жизни радовался. Все внутри меня аж звенело от счастья — ни мысли о работе, никаких забот — лепота! Правда, длилось это недолго — пока окончательно не стемнело. Вот только тогда обнаружил отсутствие фонарика в карманах, как и мобильного. Не смертельно, но с моей «куриной слепотой» очень неприятно и раздражительно — тыкаться по смутным очертаниям деревьев, кустов и тропинок… Тыкался вроде недолго, но по проседанию мха догадался, что уже не в лесу, а в заболоченной его части круги наворачиваю. Попытался найти хоть какой-то позитивный момент в этой идиотской ситуации — нашел! Порадовался своей экипировке и предусмотрительности, но тут же сбился на черную меланхолию о все той же предусмотрительности — фонарик взял, но оставил в рюкзаке — ЗАЧЕМ тогда его брал?!
По отблеску огоньков я понял, куда идти, и пошел. Недалеко ушёл, так как почти сразу провалился в какую-то нору затопленную почти по пояс, что настроение мне абсолютно не приподняло. Выругавшись и кое-как стряхнув с себя перемешанные не пойми с чем опавшие листья, двинулся дальше. Ровно до следующей ямы! Природа окончательно утратила в моих глазах все свое очарование, а я утратил чувство сухости и тепла, ибо сумел практически «нырнуть» в сию застоявшуюся «купель». Минут через двадцать у меня из горла уже был готов вырваться рык озверевшего «хомо сапиенса», я просто жаждал что-нибудь сломать, а лучше — кого-нибудь убить! Ноги как будто сами «находили» корни и скользкие корявые палки, посошок-палка как живая утыкалась в «крепкие» кочки и выдерживала только нажатие, но никак не мой вес, а отблески-огоньки, на которые я и ориентировался, как будто начали хоровод вокруг меня водить — так часто я терял их из виду… Молчал только от резкого чувства стыда и боязни «прославиться» — столько лет по-походному прошел, а тут — на тебе! — возле лагеря в болотнике заплутал!
Стиснув зубы, сквозь которые все же звучало раздраженное рычание, я двинулся дальше, и тут… Чудо! Свершилось чудо! Друг спас друга! Передо мной стоял кто-то из иногородних ребят. Они вроде на природу обычно кто в доспехах, кто в костюмах своих выбираются — ролевики. Вот и сейчас какой-то ролевик в виде монаха — ряса в воду уходит и посох в руках держит. Попытался превратить свой оскал хоть в какое-то подобие улыбки — темно же, вдруг нестрашно выглядит? И с видом «хитрого партизана» спросил:
— Что, тоже решил срезать?
Ответ меня просто «убил»:
— Нет, на твой плеск вышел, за мной иди — выведу.
И пошел, добрый мой гид-гад, даже не обернулся! А у меня уже от злости чуть пар из ушей не валит. Ну, думаю, ничего тебе, мы и сами не лыком шиты!
— Ты иди, а я сам дойду, чай не малец уже, не потеряюсь!
Проняло, вижу, аж развернулся.
— Ты не гонорись, а давай за мной иди, я-то вижу тропку, а вот ты, судя по твоему виду, ее ныряя ищещь!
Стало стыдно — человек балбеса выручает, а тот ему в руку помощи плюет.
— Ты извини, я просто в темноте вижу очень плохо, почти на ощупь иду…
— Я-то вижу… Пошли уже.
Двинулись. Только как-то странно мы двинулись — «монах» легко идет, как по тротуару, а не по болотнику, а у меня ноги по щиколотку уходят! Хотя, может, он и не в берцах, как я, а в мокасинах каких ходит? Да и по виду его не скажешь, может, просто ряса его таким мешком-балахоном на нем висит, а сам он худой как вобла?
— Слушай, — говорю. — У меня к тебе просьба есть: не говори нашим, что я на болоте заплутал, ладно?
— Не волнуйся, никому не скажу.
А потом я просто провалился. Да так внезапно вышло, как будто я с вышки в прямо в топь эту сиганул! Пытаюсь выплыть, а меня за ноги вниз так и тянет. Запаниковал, конечно, попробовал крикнуть, а в рот затхлая вода и ряска лезут, не вижу ничего, не понимаю уже, ни где я, ни куда мне нужно двигаться, и сердце как сумасшедший чеканщик такой ритм отбивает — как только из груди не выскочило! Я барахтаюсь, руками во все стороны машу, ногами дергаю как сумасшедший — а надо мною голос такой спокойный звучит:
— Мухоморов объелся, что ли?
Глядь — а не в бочаге я каком, да не в топи тону, а сижу в глубокой луже и руками по ней шлепаю, а ноги в яму с листьями прелыми сунул. А на меня стоит и смотрит «монах» этак характерно, с прищуром.
— Тебе здесь больше нравиться или все же дальше пойдем?
Чувствую, как приливает к лицу кровь — мне казалось, я в темноте светиться начал.
— Давай дальше…
Идем… Опять «монах» как по тротуару, а я — с заплывами. И вот тут я понимаю, что совершенно не узнаю своего «проводника». Нету у нас таких ребят. И идем мы, как замечаю, не на огоньки костров, а куда-то вбок… Кукиш в кармане скрутил и в спину парню тычу:
— Тебя как зовут-то хоть, Сусанин-герой?
— Болотником кличут…
И вот тут мне стало по-настоящему страшно. Вместо парня перед мною идет мужик, заросший, как партизан, и одутлый, как бомж-алкоголик. А тот поворачивается и на меня пялится:
— Ты чего это, — говорит, — аж позеленел весь?
— На себя глянь, — бормочу. — Аж борода тиной заросла…
И смотреть боязно, и не смотреть невозможно, сам пятюсь, как рак, даже про топь не думаю… И тут Болотник резко выдохнул… и лопнул! Да так выдохнул, как будто все болото разом всколыхнулось — вонь удушающая, глаза слезятся, не видно ничегошеньки, да от нехватки воздуха голова аж гудит, как при сотрясении… А у самого в животе кусок льда просто образовался, да ноги, чую, подкашиваться стали… Вот тут я и закричал. Припустил так, что уже и не важно мне было — болото, лес, тротуар или вообще абстрактное ничто — так я не бегал никогда ни до этого, ни после…
До лагеря я добежал в невменяемом состоянии, где меня еще пару часов отпаивали чаем с настойкой… На Купалье я уехал домой, сил и желания оставаться у меня не было совершенно… Ребята поначалу думали, что я пытаюсь их запугать перед ночными гуляньями, но когда я просто собрал свои вещи и пошел по тропинке к деревеньке, а не напрямую через лес на станцию, попытались удержать, но я не мог остаться — такой тревоги у меня не было никогда, я чувствовал, что просто могу сорваться в любой миг, если задержусь еще немного здесь.
По приезду домой начал искать информацию по Болотнику и вот что нашел:
«Болотник — один из нетипичных представителей нечисти, обитающей на болоте. В описании внешнего облика болотника наблюдаются некоторые разногласия, что главным образом связано с малоподвижным образом жизни этого существа в крайне малодоступных местах. По одним данным, это малоподвижное придонное существо, угрюмый и безглазый толстяк со слипшимися волосами, телом, покрытым толстым слоем грязи, рыбьей чешуи, улиток и тому подобного. По другим описаниям — это старик с серой шерстью, длинными руками и не менее длинным закрученным хвостом с широким желтоватым лицом (под цвет болотной жижи) и гусиными (по другим описаниям — жабьими) лапами вместо ног. У болотника всегда большие выпученные глаза, такой же большой живот и огромная, спутанная, сбившаяся в колтун борода.
Важным фактом является то, что в отличие от большинства других представителей нечисти, болотник НЕ умеет менять внешность, однако он умеет наводить великолепные мороки, и часто незадачливый любитель болотных прогулок видит то монаха, то одинокого путника. Однако чаще всего это черный человек с фонарем в руках, двигающийся по краю болота».
… Уже в августе я опять выбирался в походы, как продолжил делать это и впредь, но теперь перед тем, как зайти в лес или на болото, я молюсь и проверяю, на месте ли ладанка-оберег и крестик.