Как люди

В моем родном городе есть одно странное место. Назовём его Вороновка. Странность его заключается в том, что, несмотря на большую площадь и относительную известность в городе, найти дорогу туда с первого раза без проводника удавалось единицам. Мало того, ни я, ни кто-либо из бывавших там знакомых, не знает никого, кто сам вышел бы с Вороновки после захода солнца. Я сам пытался — пробродил часа два и, в конце концов, вышел назад к лагерю, где меня встретили удивленные взгляды друзей. Мобильные телефоны часто теряют сеть, а иногда попросту отключаются. Несмотря на репутацию мистического, да и попросту опасного места (кругом висят фанерки с надписью «Опасно! Зона обрушения!»), молодёжь любит выбираться «на Вороновку» на пикники. Но история не об этом.
Немного расскажу о Вороновке. Когда-то, ещё до революции, на этом месте был посёлочек с усадьбой, несколькими дворами и маленьким кладбищем. За посёлочком этим стоял лес. В начале двадцатого века на этом месте разведали железорудную жилу, выкупили у местного помещика землю, начали разработку месторождения. Кладбище при этом перенесли — от него теперь остался только древний пустующий кирпичный склеп, да несколько неглубоких ямок в человеческий рост — могилы давным-давно перенесли, а ямы засыпать не стали, вот они сами и зарастают медленно, будто мелкие, но глубокие порезы на коже.
После революции разработка месторождения расширилась. Добывали, говорят, даже в Великую Отечественную, хотя я не особо верю. Факт в том, что добыча прекратилась где-то в 70-е годы. По официальным данным, из-за истощения запасов руды и уменьшения содержания в ней железа. Копать продолжили в другом направлении, а шахты под Вороновкой пришли в запустение.
Через некоторое время земля на месте бывшего посёлка стала проседать. За одну ночь ландшафт Вороновки мог поменяться до неузнаваемости. Появлялись провалы и трещины в земле, уходящие на глубину в несколько десятков метров. Провалы расширялись, стенки кратеров были настолько крутыми, что если свалиться вниз, самостоятельно выбраться будет невозможно. Некоторые были похожи на марсианские пейзажи: из-за присутствующей в земле гематитовой пыли они были коричневато-красного цвета. Лично мне такие провалы всегда напоминали разорвавшийся гнойник.
Тогда на Вороновке оставалось немного строений и ориентиров. По большей части, они находились с самого краю этого странного места. Самых заметных было три: упомянутый выше склеп, какая-то железобетонная шахтная постройка с лестницей, наполовину уходящая под землю под углом (завсегдатаи Вороновки называли его «барский дом»), и лежащая на боку громадная железобетонная башня (некоторые называют её «пушка»).
В тот день моя тогда еще будущая девушка (назовем её Марта) вытащила меня побродить по Вороновке и там же заночевать. Я не сопротивлялся — дело привычное, место знакомое. Мы общались, она рассказывала мне, как они с друзьями в свое время здесь на велосипедах гоняли. Нашли дождевое соленое озерцо на дне неглубокого кратера, искупались, прошли к барскому дому. Там же решили разбить лагерь. Отойдя от строения метров на 20-30 ниже по склону, поставили палатку. Солнце уже заползло за ближайший отвал. Мы перекусили, разговорились, поцеловались…
Во время поцелуя я открыл глаза и увидел, что выше по склону, у самого здания, на фоне тёмного ночного неба виднеется ещё более тёмное аморфное пятно. Как будто широкий куст. Я не придал этому значения, у меня ведь были более интересные и перспективные занятия на вечер. Подумаешь, куст днем не заметил, всего-то! Но я снова покосился, между делом, в ту сторону. Куст вроде бы сдвинулся метра на два влево и ниже по склону. Меня слегка перемкнуло, но я отогнал дурные мысли, чувствуя рядом тепло девичьего тела. Мы решили пойти в палатку, и я напоследок оглянулся в сторону здания. На холме не было никакого куста! Ничего! Только трава и перекошенная конструкция, уходящая куда-то под землю. Захотелось тут же сняться с места, сбежать, но я понимал, что без Марты не уйду, да и Вороновка меня не отпустит, как не отпускала никого после захода солнца. К тому же я всегда относился к жизни философски и заключил, что пускай уж лучше мучительная смерть застигнет меня в объятиях красивой девушки, чем бегущим со всех ног, куда глаза глядят. Я забрался в палатку и застегнул вход…
Наутро мне было плохо. Органы внутри будто бы местами поменяли. Нет, ничего не болело — просто казалось, что вот-вот упадешь без сознания, растечёшься подобно сливочному маслу на сковородке, и тебя впитает Вороновка. Очень похожее ощущение меня посещает, только когда цыгане пытаются повлиять на меня при помощи своего «гипноза» — мозг будто перезапускает системы, не давая чужой воле проникнуть в мою. Мы засобирались домой, сложили палатку и выдвинулись к тропке, ведущей к выходу с Вороновки. Светило солнышко, пели птицы, стрекотали насекомые. Но меня не покидало ощущение, что кто-то знает о нашем присутствии, словно провожает нас взглядом.
Я оглянулся и увидел барский дом. Мне почему-то тогда показалось, что это не здание, медленно поглощаемое оседающим грунтом, а какое-то бледно-серое чудище, гигантский угловатый червь, выползающий из подземелья. Внезапно на лестнице внутри дома я заметил движение — что-то чёрное очень осторожно сдвинулось совсем чуть-чуть на фоне отбрасываемой стеной тени, но я точно был уверен, что вижу это. Оно было размером с человека, или чуть больше, с длинными, тонкими, бесформенными конечностями и без головы. По крайней мере, головы я не заметил. Одной «рукой» оно держалось за стену, а другую чуть отвело в сторону.
Марта что-то сказала, и я обернулся на её голос, как будто вырвавшись из липкой паутины, которая охватывает человека в момент его контакта с непознанным. Она улыбалась, и её улыбка была как всегда прекрасна. Я обнял её за талию, и мы зашагали к остановке.
Только через пару месяцев я смог поговорить с Мартой о том случае. Рассказал ей об увиденном ночью пятне на холме, о своем плохом самочувствии, о существе на лестнице. Марта как-то загадочно улыбнулась и тихо проговорила:
— Не переживай, они к людям близко не подходят. Они как люди, но не люди… Я, когда жила на Вороновке (такое действительно было, как мне потом рассказала её мама), каждую ночь их видела. Выйдут, посмотрят, и домой возвращаются…
На этом её рассказ прервался. Мы ещё минут пять молчали, и только потом я спросил:
— Так они люди или неведомая хрень какая-то?
— Нет, — ответила моя Марта. — Они не люди. Они КАК люди.
Больше мы к этому разговору не возвращались, а я не остаюсь на Вороновке после захода солнца.